Природа Байкала

Встречи с медведем летом не так страшны – он сыт и добродушен. Главное – не ходить по тайге в одиночку. Чаще всего наши летние встречи с хозяином Хамар-Дабанской тайги заканчивались позорным побегом мишки: зачем ему связываться с оравой орущих и улюлюкающих рюкзачников? Но другое дело – март.

Пригрело солнышко на южных склонах, вылез голодный мишка из берлоги после зимней спячки: вот тут его берегись, он страшен. Худой, встрёпанный и злой. И есть пока ещё ему нечего – только снег да камни кругом.

По рассказам охотников, просыпается медведь в начале марта, если осень была для него неурожайной, голодной, или зима очень рано наступила. Выспался, оголодал и вылез искать пропитание.

А в начале марта – такое классное катание на лыжах! Утулик, хребет Комар, Главный хребет, Кругосветка... А иногда просто на ГМС «Хамар-Дабан» в гости к охотнику и метеорологу Андрею Никифорову. Андрюха — мастер рассказывать таёжные байки. Он запросто может Вас убедить (и Вы поверите, в конце концов!), что у него в колодце водятся хариусы. Он даже при Вас вытянет удочкой пару рыбок. Мы поначалу покупались на его россказни, но потом верить перестали, и только наблюдаем иногда, да ухмыляемся, когда он за чашкой чая на ГМС надувает других простачков. Здорово у него получается: все ему верят!

Но нас-то он уже не проведёт, думали мы. И поэтому, когда он в очередной раз, с лукавой хитринкой в глазах описывал огромного шатуна, который бродит по Утуликской лыжне и сжирает добычу из его охотничьих силков, мы хохотали от души: «Какой медведь в начале марта? Ну, ты, Андрюха, загнул! Сознайся лучше, что просто хочешь, чтоб мы остались здесь и скрасили твое одиночество!»

Переночевав в ГМС, утром проходим перевал Чёртовы Ворота и скатываемся вниз по реке Спусковой. В устье Спусковой мы, обычно, не спускаемся – она петляет в низовьях, в наледях вся. Только лишние километры наматываешь. Надо вовремя заметить Андрюхину тропку по левому берегу Спусковой, не доходя до устья километра три, подняться по ней на террасу, а затем спуститься в долину Утулика. Отсюда до Андрюхиного зимовья (его называют Берёзовое) около 7 км.

Вечереет. Торопимся к Берёзовому. На спуске с террасы неосторожно вписываюсь в поваленное деревце. Как оно оказалось тут, прямо на лыжне? А вот ещё, и ещё такое же. Все они подкопаны и выкорчеваны, лежат на лыжне свежими комлями кверху. Содрана кора! Мамочки мои! Это же Андрюхин шатун кору глодал! Вот и следы по снегу. Мой попутчик Иван медленно оседает в снег: «Что делать-то будем?» И тут же соскакивает как ошпаренный: «Бежать надо, бежать!» Хотя бы до зимовья Кентавры, уж не до Берёзового! И потихоньку, потихоньку, стараясь не хрустнуть ни одной веточкой, выбираемся из мишкиного завала. Орать бесполезно: в это время года его ничем не напугаешь, даже выстрелом. Вот нагромоздил-то деревьев! Словно засаду нам специально устроил! Выпрыгнули на Утулик – здесь чуть-чуть спокойнее, все-таки широкая долина реки, хоть лоб в лоб уже с ним не столкнешься. Хотя это мало утешает: бегает-то медведь – будь здоров, хоть и неуклюжий с виду.

На Утулике дымящимися лепёшками разложены последствия мишкиной трапезы. Вот обложил-то со всех сторон! Поскольку всё содержимое ещё горячее, даём деру. Но, кажется, мы бежим как раз в ту сторону, куда ведут его следы. Точно! Они ведут к Кентаврам! Сердце бьётся часто-часто. Хорошо, что хоть зимовье Кентавры находится немного в стороне от лыжни, на левом берегу реки. Есть надежда, что ветер, легонько дующий нам в лицо, уносит наши запахи и звуки вверх по долине, а не в нос зверю.

Мы гнали по лыжне так, что бешеное сердце выпрыгивало из груди. Еще 3 км взорвавшегося адреналина и мы у Берёзового. Взбегаем в крутую горку и в ужасе замираем: у входа в зимовье шевелится какая-то фигура. Столбенеем. Ну, все, песец, дальше бежать некуда.

И вдруг фигура охнула и моментально скрылась за дверями зимухи! Это человек! Какая радость!

Молодой мужчина Валера, турист-одиночка из Иркутска, тоже был загнан медведем в это зимовье и жил тут уже вторые сутки, не решаясь идти ни вниз, ни вверх по реке. Он рассказал, что вниз по течению тоже ведут следы медведя, и потому лучше возвращаться обратно, через перевал – там короче дорога к людям.

Решили выходить ночью. Кто его знает – вдруг зверь ночью спит? Да и на перевале надо оказаться утром, а не в обед, когда появится лавинная опасность. А ведь до него отсюда 22 км. В 4 часа ночи встали на лыжню. Луна освещает долину реки как прожектор, бежать светло и легко. Утуликская гонка продолжается, но уже втроём: Валера впереди, я в середине, Иван – сзади. Нам всем постоянно мерещится, что сзади хрустит снег. Иван то и дело оглядывается. Ему страшнее всех – он последний на лыжне. Когда дошли до Кентавров, луна закатилась за хребет, и стало темно, как в преисподней. Придется подождать до рассвета в зимовье. Посидели немного у растопленной печки, выпили чаю. Как страшно выходить за дверь. Но не сидеть же здесь до лета!

Чуть расцвело, поскакали дальше. Вот они, поваленные деревья со съеденной корой. Вот медвежьи следы и кучки. Вот он объелся коры и побрел попить воды. Вышли на Спусковую в надежде, что здесь его уже не встретим – вчера-то здесь было чисто. Не тут-то было! И здесь теперь тоже все истоптано! Когда же он успел? Вчера он был на Кентаврах! Значит, сегодня утром! Вполне возможно, что он опять идет где-то впереди нас. Вот наш вчерашний обеденный костер – здесь он тоже всё обнюхал. Дерево, у которого мы мирно заваривали лапшу вчера, изодрано лапами – когти точил.

Только перед перевалом следы медведя, наконец, ушли в распадок и больше не вернулись на лыжню. Снег уже, конечно подплавило солнцем, и мы поднимались на перевал, проваливаясь в снег по уши. Но почему-то мы были уверены на все 100%, что никакая лавина на нас не сойдет после всего того, что мы пережили за последние сутки.

Андрюха Никифоров нисколько не удивился, увидев нас опять на ГМС. Обрадовался: «Я знал, что вы вернётесь! Готовьтесь, я баню для вас затопил». :-)