К покорившим Джомолунгму, Эльбрус или хотя бы Мунку-Сардык. К ночевавшим в сугробе, утолявшим голод мхом и кореньями, а жажду - росой со стенок палатки. К скрупулезно высчитывающим после каждого похода километры, баллы и категории. К вам - большая человеческая просьба! Пожалуйста, не читайте сей опус. В этом, не претендующем на научность, драматизм да и, пожалуй, на серьёзность повествовании, вы не найдёте леденящих душу подробностей о сошедших камнепадах и лавинах, оборванных верёвках и закончившихся сухарях. Это всего-навсего рассказ о трёхдневном переходе группы иркутян из Большого Голоустного в Листвянку. Можно даже сказать - об экскурсии, которую они совершили по тропинке, которую многие гордо называют Большой Байкальской. Но если вы всё же не удержитесь и, несмотря на мои просьбы, это прочтёте, - не судите строго и не бросайтесь, пожалуйста, башмаками. Это моя первая “проба пера”, и получилось так, как получилось. Ну вот, собственно, можно и начинать. Со времени последнего похода минуло уже три года. Обстоятельства складывались так, что всё это время оставалось только с тоской и завистью смотреть в сторону Саян, читать рассказы о новых походах на “Байкал-Натуре” и мечтать о том, что когда-нибудь жизнь наладится, и такое положение вещей изменится. Поэтому когда появилась идея этого похода, я ухватился за неё, как за соломинку хватаются утопающие. В конце концов, всё очень удачно совпало: члены команды, обладающие желанием путешествовать и располагающие свободным временем, хорошая погода и благоволящий нам Байкал. ... Иркутск оставили затемно, восход солнца и рождение нового дня встретили в пути. Тем не менее, несмотря на столь ранний час, между Горячим Ключом и Малым Голоустным повстречали дорожников, которые ни свет ни заря уже приступили к укладке асфальта. Специально не засекали, но, по-моему, никак не меньше двадцати километров отличной свежеасфальтированной дороги автомобиль проглотил за несколько минут. На оставшейся части пути - между Большим и Малым Голоустным - за это лето ничего особо не изменилось: хорошо укатанная гравийка не то чтобы “стелется скатертью”, но и не доставляет особых проблем. Плюс, учитывая ранний час, мы ни разу не были “обстреляны” гравием из-под встречного транспорта. Большое Голоустное и Байкал встретили ярким восходящим солнцем и довольно ощутимо бодрящим ветерком. Солнечного света, многократно усиленного отражённым от воды сиянием, оказалось так много, небо над головой оказалось настолько голубым и чистым, что от боли начали слезиться глаза. Прибрежная поляна, с которой мы решили начать пешую часть нашего путешествия, отнюдь не пустовала: здесь уютно расположилась палатка с двумя, как потом оказалось, проживающими, и уазик, при помощи которого они передвигались. Услышав наш гомон, парни выбрались из палатки и довольно дружелюбно ответили на наше приветствие. Кроме них, за небольшой промежуток времени полянку посетили ещё два человека - рыбаки. Первый был слишком серьёзным, полностью поглощённым своим занятием - наблюдением за подпрыгивающим на гребнях байкальской зыби корабликом, и едва ответил на приветствие. Зато второй оказался весьма общительным и словоохотливым. На естественный в такой обстановке вопрос “Клюёт?” выдал целую тираду про рыбу, которая плавает по дну и из-за этого категорически отказывается ловиться. Эти четверо оказались единственными, с кем нам довелось встретиться в первый день пути, поэтому я столь подробно о них и написал. Пока Константин отгонял назад в село машину, мы вскипятили чаёк, а после его прихода перекусили, попросили у Байкала хорошей погоды, сфотографировались и собственно двинулись. Провожали нас оставшиеся на поляне двое молодых парней, один из которых любезно согласился устроить нам небольшую фотосессию, и разговорчивый рыбак, уютно расположившийся за столиком со стоящими на нём термосом и бутылкой с неким прозрачным напитком. Первые пару километров мы прошли по дороге, вдоль которой то тут, то там располагаются места, как я их обозвал, “стоянок древнего человека”. Дорога, конечно, не автобан, но для какого-нибудь уазика вполне себе проходима. Скоро она закончилась и скукожилась, превратившись в тропинку. Но тропинка, стелившаяся под ногами, была ровной, широкой и хорошо утоптанной. Мне она вообще напомнила тропу в роще “Молодёжная”, по которой я регулярно хаживал в последнее время в надежде обрести более-менее подходящую для похода форму. Спустя примерно час установившуюся размеренность нарушило препятствие в виде забора, окружающего турбазу. Выглядела она совершенно безжизненно - ни людей, ни животных, ни дымка из трубы, ни звука из окон и дверей. Позабавила табличка на заборе: “На территорию турбазы не входить! Охраняет котопёс”. На всякий случай мы решили не испытывать судьбу и не искать встречи с этой неведомой природе и людям зверушкой, а обошли турбазу вдоль забора по берегу. Посмеялись над остроумием её обитателей, и вскоре опять вернулись на тропинку. Красота, окружающая нас, ослепляла. Бесконечно глубокое ярко-синее небо в обрамлении заснеженных вершин Хамар-Дабана, подернутая лёгкой рябью изумрудно-голубая гладь Байкала удивительнейшим образом гармонировали с окрашенными в медно-золотистые цвета кронами берёзок, осин и огненно-красными кустиками с неизвестным названием. Ну и по центру спектра - неувядающая зелень сосен и слегка подёрнутых золотом лиственниц. А под ногами стелилась жёлтая, не успевшая ещё побуреть и пожухнуть, травка, устланная ковром из опавшей листвы. Тут и там среди огненно-красного великолепия, укрывавшего землю, цвели сине-фиолетовые, похожие на колокольчики, цветочки. Их я в силу своего ботанического кретинизма обозвал хризантемами, учитывая позднее время цветения, совпадающее со временем цветения хризантем. Да что там “хризантемы”! Удивление, близкое к шоку, вызвали увиденные нами цветущие кусты багульника. Пускай и не в больших количествах (по одному-двум кустикам в день) - но тем не менее в это время года, в начале октября, увидеть цветущий багульник!.. Кажется, что после этого вид даже чего-нибудь экзотического, вроде кокосовой пальмы или мандаринового дерева на берегу Байкала, удивил бы в меньшей степени. Единственным неудобством, доставленным в этот день природой, были маленькие чёрные мушки, которые густо роились над нашими головами. Причём очень быстро, прямо на наших глазах, эти мушки мутировали, превращаясь в насекомых, весьма похожих на клещей. Некоторую ясность в эту ситуацию внёс Константин, объяснив, что в своё время он нашёл в интернете информацию об этих насекомых. Дескать, это особая порода мух, питающаяся кровью оленей и прочих обитателей тайги; и прежде чем присосаться к коже животных, они действительно избавляются от крылышек как от обузы. Название же этих кровососов он вспомнить не смог, а оставаться им безымянными из-за нашего, на сей раз уже зоологического, кретинизма было бы неправильным. Пришлось нам по этому поводу даже устраивать небольшое совещание. После обсуждения возникших вариантов “мухоклещ” и “клещемух” было решено не изобретать велосипед, а воспользоваться уже кем-то придуманным, а нами подсмотренным названием. Таким образом, зловредных мошек мы стали именовать “котопсами”. После четырёх часов движения было решено устроить привал. Мы остановились на одной из очередных стоянок "древнего человека”, сбросили рюкзаки, выпили воды. Кое-кто не удержался и перекусил. Посидели, подсушили на солнышке влажную от пота одежду. Через полчаса двинулись дальше. Оказалось, что всего лишь в каких-нибудь пятидесяти метрах тропинка из леса по крутому склону спустилась прямо на берег Байкала, потому дальше пришлось топать по гальке и камням. Но эта не очень приятная часть пути, к нашему общему удовлетворению, закончилась, едва успев начаться, метров через пятьсот-семьсот. Короткий крутой подъём, и мы оказались на без преувеличения огромной поляне, снабженной указателями, схемами, огромным столом и тому подобными признаками цивилизации. С одной стороны поляна обрамлена высокими скалами, с другой - уступом уходит в озеро. Оказалось, что вот это и есть мыс Кадильный - цель нашего первого дня путешествия. Приятно удивила лёгкость, с которой мы его достигли, и количество времени, которое оставалось в нашем распоряжении до вечера. Лагерь было решено разбивать в соснячке поблизости, чтобы укрыться от довольно пронзительного, дующего с Байкала, ветерка. Установили палатки, вскипятили чай, перекусили. А поскольку времени до заката оставался ещё целый вагон, особо неугомонные решили сходить на осмотр пещер. Любопытствующие ушли; а те, у кого пещеры ничего, кроме клаустрофобии, не вызывают, остались. Спустя полтора-два часа ушедшие вернулись. Впечатления от увиденного были не то чтобы “ах!”, но в целом интересны. Вечер прошёл так, как он и должен проходить в настоящем походе. После заготовки дров мы разожгли настоящий большой туристский костёр. Сварили кашу, запекли на углях картошку и большой кусок сала; потом всё это не спеша, с чувством и толком поглотили, щедро запивая водой. Кто огненной, а кто и просто горячей. Посиделки оказались настолько душевными, разговоры настолько содержательными, что прекращать их не хотелось никому. Сидели часов до десяти, говорили о походах, о случившихся приключениях, о пережитых тяготах и лишениях. В общем, что-нибудь новенькое раскинувшийся над нами звёздный небосвод с поделившим небесный купол пополам Млечным Путём в этот вечер вряд ли услыхали. Утро второго дня началось затемно. Только-только забрезжил рассвет, а все уже были на ногах и собирались в дорогу. Пути наши расходились: Константин возвращался назад в Голоустное. В городе его ждали неотложные дела, поэтому и сборы оказались столь ранними. Пока на скорую руку готовился завтрак, я, вооружённый камерой, вышел на берег полюбоваться восходом. Увиденное передать словами категорически невозможно. Я и не стану пытаться, чтобы не скатиться до банальностей. Паче чаяний, я не уверен, смогла ли даже камера отразить то, что открылось моим глазам в то утро. Такие моменты нужно переживать самому, увидеть самому. Ради этого и стоит хотя бы иногда, хотя бы изредка отрываться от дел, хлопот, оставлять пыльный душный город и оказываться наедине с природой, с восходящим солнцем, с розовеющими вершинами, с полыхающим восходом, с солнечной дорожкой на качающихся волнах. После завтрака мы двинулись дальше, а Костя пошёл назад. Оказалось, что место, в котором мы остановились, - только часть местности, называемой Кадильной; собственно мыс. А само место с этим названием лежало впереди. Примерно через час ходьбы по тропе, которая снова превратилась в дорогу, мы вышли к усадьбе, состоящей из нескольких домов, сараев и других хозяйских построек. Вокруг строений паслись коровы и прочая живность. Никого из людей мы не встретили. Все постройки оказались закрыты на замки, поэтому нам ничего не оставалось, как пройти мимо, никоим образом не удовлетворив своё любопытство. Кто является жильцами этой заимки, осталось лишь гадать. По смыслу - либо егерь с семьей, либо кто-то наподобие. Дальше за усадьбой в Байкал уходит полуразрушенный, полуистлевший помост пристани - довольно жалкое зрелище. Мы остановились на нём на несколько минут, сфотографировались и пошли дальше. Тропинка от Байкала ушла вверх по склону. Никаких сложностей эта часть пути не представляла, если не считать таковой осыпавшуюся от коровьих и лошадиных копыт и от этого сильно сузившуюся во многих местах тропу. А впереди уже угадывались контуры скал, где расположен так называемый “Чёртов Мост”. Правда, издалека они смотрелись вовсе не страшными. Настолько, что даже и непонятно было, а из-за чего, собственно, такое неприятное название. Довольно быстро, за каких-нибудь полчаса, мы покрыли это расстояние и оказались у подножия скалы. В реальности всё выглядело в точности как на просмотренных перед походом фотографиях: скала, опоясывающая её узенькая тропка, одинокая сосна, неизвестно каким образом растущая на каменных глыбах. Ну и самое узкое место, которое в действительности оказалось не таким уж узким, как его описывают впечатлительные путешественники. Двое из нас, весьма немаленького роста, спокойно прошли, ни за что при этом не зацепившись рюкзаками; третий, пониже, тем более. На мой взгляд, здесь не только пройти, но и разминуться можно свободно. Фото на память, и через несколько минут мы уже спустились на прибрежную укрытую галькой полоску. Там, у подножья скалы, лежит огромной толщины - с метр, наверное, в диаметре - бревно, которое мы решили использовать как скамейку для передышки. Мы немного посидели, испили байкальской водицы, умылись-освежились и двинулись дальше. Совсем скоро тропинка привела на выступающий в Байкал мысок, обильно заросший берёзками и осинками. Очень хорошее место для ночёвки: дрова, удобные подходы к Байкалу, ровные полянки, на которых можно установить не одну палатку. И даже незамысловатая туристская “инфраструктура”, заботливо кем-то созданная: кострища, мангалы, “обеденные группы”, состоящие из столиков и скамеек. Ну да не судьба! Мы пошли дальше, сделав себе в головах зарубку на будущее. Опять же, кто знает, как тут складывается ситуация летом, когда путешественников много. Наверняка яблоку негде упасть, не то что палатку поставить. Потом нас ждало новое испытание. Спустя пару километров мы оказались в положении витязя на распутье: тропинка раздваивалась. Одна шла дальше вдоль Байкала, а вторая - под прямым углом уходила вправо по распадку. Нужно было выбирать: обходить высившийся перед нами утёс слева или справа. Прежде, чем продолжить повествование, хочется сделать небольшое лирическое отступление, адресованное авторам стрелочек и табличек, кои повстречались на нашем пути в немалом количестве. Дело в том, что в подавляющем своем большинстве таблички с гордыми надписями “Большая Байкальская тропа” и их английским эквивалентом находятся в таких местах, где абсолютно никакие подвохи и неожиданности туристов не ожидают, где тропинка не делает поворотов, изгибов и уж тем более разветвлений. Смысла устанавливать указатели в подобных местах нет; кроме, может быть, затаённого тщеславия: смотрите и помните, по какой непростой тропке вы идёте. Зато в местах, где такие указатели со стрелочками жизненно необходимы (на стрелках, распутьях), - их там как раз и нет. Может, в этом и была задумка тех, кто развешивал вдоль тропы стрелочки и таблички - превратить приятное путешествие в квест? У меня не находится более разумного объяснения, чем это. В этот раз интуиция меня не обманула. Поворот направо оказался правильно выбранным направлением. Однако пришлось выслушать недоумённый ропот коллектива: тропа, выбранная нами, заметно уходила вверх, в подъём; а шедшая прямо была такой ровненькой и пологой… Забегая вперед, скажу, что на следующий день в подобной ситуации интуиция меня всё-таки обманула, из-за чего, собственно, и появилось моё гневное лирическое отступление. А пока мы обошли по тропинке вздымавшийся над Байкалом метров на триста и стремительно уходивший под воду утёс. Вскарабкались сначала по крутой тропке на его вершину; а передохнув, спустились обратно на байкальский берег. С противоположной стороны утёс выглядел по-другому. Обойти его по воде, либо по каким-то прижимам совершенно нереально. Поэтому мне кажется, что тропку, по которой мы не пошли, натоптали люди, которые пытались пройти коротким путём. А потом, убедившись в безнадёжности этого мероприятия, возвращались на распутье и уходили по тропинке вверх. Спустившись к берегу, мы оказались на очередном лесистом мыске. Решено было устроить привал, поскольку подъём и спуск отняли неожиданно много сил. Как это всегда в дороге сладостно: сбросить со спины рюкзак, отстегнуть от него и расстелить на земле коврик, разложить по этому коврику свои усталые члены! А ещё снять с гудящих ног башмаки, выпить воды, перекусить! И никуда в такие минуты больше идти не хочется; так вот лежал бы себе и лежал. Но - увы. Всё хорошее всегда очень быстро заканчивается. Надо топать! Привал закончен, и мы снова в пути. Тем более что выйдя из лесу, мы увидели вдали Большие Коты. А по плану путешествия на второй день мы собирались пройти это село и где-нибудь за ним встать на ночёвку. И сразу: усталости как не бывало! Мы пошли, как кони, почуявшие в пустыне водопой. Примерно через час подошли к деревне, ещё минут пятнадцать ушло на то, чтобы пройти её из конца в конец. Никаких особых впечатлений или эмоций Коты не вызвали - село да село. Без особых достопримечательностей, но и без покосившихся, полуразрушенных, зияющих чёрными глазницами окон, хибар - приметы подавляющего большинства современных российских деревень. Запомнились разве что бородатые мужички, в двух местах ворочающие лопатами землю. Археологи! С теми из них, место работы которых располагалось поближе к дороге, мы накоротке переговорили. На моё “Бог в помощь” один из них, самый бородатый, оторвался от своего занятия и кратко поблагодарил за пожелание. Оказалось, что раскапывают они следы пребывания древнего человека, которым на данный момент никак не меньше пяти тысяч лет. "Ну, вот ведь! - мысленно воскликнул я, - этим всё и объясняется! И тропа вдоль Байкала, о происхождении которой мы спорили уже второй день. И стоянки "древнего человека”, в большом количестве вдоль этой тропы расположенные, - когда я их так обзывал, я, оказывается, был очень-очень близок к истине. Ну и что, что на некоторых из них скамейки и столы сколочены гвоздями? Ведь есть же много, друг Горацио, такого, что и не снилось… сами знаете кому." Тропинка на входе в Большие Коты на выходе из них трансформировалась во вполне приличную дорогу. Шагать по ней было весело, особенно в предвкушении скорой остановки на ночёвку. На этой дороге мы встретили, наконец, две группы путешественников. Впервые за два дня! Первая состояла из двух молодых парней и девушки, а вторая - просто из четырёх парней. И те и другие путешествовали налегке, не обременяя себя тяжёлыми вещмешками. Лёгкие рюкзачки, минимум вещей. Как для похода выходного дня на какой-нибудь Витязь! Мы кратко пообщались со второй, мужской, группой. Оказалось, что парни утром вышли из Листвянки - и вот они уже здесь. С их слов получалось, что ходу из Листвянки до Котов четыре-пять часов. Слышать это было безумно приятно. Так что завтра к обеду наше путешествие должно было завершиться, что не могло не радовать. Оставалось выбрать на сегодня место для ночёвки. Спустя примерно час-полтора нужная полянка была найдена. Всё, стоять! Сегодня всё было как и вчера, как и год, и много лет назад. Как и у всех странствующих, это происходит раз за разом, из года в год: рюкзаки наземь, палатки, огонь, каша, ужин, разговоры у костра. Необычным был разве что антураж, сопровождающий наши посиделки: потрясающей красоты вид из "окна”, буйство красок октябрьского заката, фантастической силы энергия, исходящая от умиротворённо плескавшегося у наших ног Байкала. “Эх, бедные вы, бедные! - почему-то вдруг пожалел я завсегдатаев ресторанчиков с видом на Женевское озеро. Сидите себе на берегу грязной вонючей лужи и думаете, что жизнь удалась! Вас бы сюда, в лес, на пенёчки! На берег этого величайшего чуда природы! Глядишь, и поняли бы, что что-то в вашей жизни идёт не так!" Этот день был гораздо труднее вчерашнего. И времени на переход было потрачено значительно больше, и физических сил израсходовано, и тропа, вчера очень походившая на парковую аллею, вдруг решила показать свой крутой нрав. Но дело было сделано, задание на день исполнено, поэтому засыпали мы с чувством выполненного долга. Утро третьего дня было очень похоже на предыдущее. Проснулись затемно. Пока то да сё, на востоке начал разгораться восход. Не воспользоваться фотоаппаратом и не попытаться запечатлеть стремительно уходящие прекрасные мгновенья было бы категорически неправильно, поэтому я вооружился камерой, выбрал местечко поудобнее, и, как и вчера, полчаса ловил в объектив ярко пылающие краски. И ведь, казалось бы, - сегодня всё, как вчера. Солнышко восходит в том же месте, и Байкал, и погода те же и такие же. Разница - совсем немножечко, на пару десятков километров изменилось место съёмки. Но сегодня всё по-другому, обстановка другая, краски на своей палитре природа смешала совершенно в иных сочетаниях. И картина на гигантском холсте получилась совершенно другой. Упс! Села батарейка в камере. Но… Чукча не дурак, у чукчи проездной! То есть, другой фотоаппарат. Остальные фотографии в походе были сделаны уже другой камерой… Короткий завтрак, недолгие сборы, и вот мы опять в пути. Этот день не сулил нам никаких неожиданностей, а уж тем более неприятностей. После вчерашнего разговора с “группой товарищей” мы сделали вывод, что ходу нам осталось часа четыре. Тропа несложная, поэтому к обеду мы рассчитывали оказаться в Листвянке. Первые час-полтора только укрепили нас в этих надеждах. Тропинка снова стала похожей на пешеходную аллею в Модном Квартале: ровная, широкая, хорошо натоптанная, с указателями и стрелочками, пожеланием доброго пути, выложенного кем-то камушками на песчаной полоске байкальского берега. Суровые обстоятельства прошлых походов подвигли меня на изобретение некоего правила, которое я без излишней ложной скромности назвал аксиомой своего имени. Сформулировал я её примерно следующим образом: “Если вы просто идёте, и в течение более чем десяти минут ничего не происходит, - значит, жди подвоха: что-то обязательно должно случиться!” Ни в коей мере не претендуя на лавры первооткрывателя, тем не менее утверждаю, что никогда раньше ни от кого ничего подобного я не слышал. Это - до последнего слова - горький плод своего собственного жизненного опыта. К чему это я? К тому, что уж больно благостным было утро: кристально чистый воздух, ярко-синий океан над головой, ласковое солнышко, полыхающие всеми оттенками золотого и багряного кроны деревьев. Мощёная аллея под ногами. В общем, я перестал ждать подвоха. Расслабился и потерял бдительность. Интуиция сладостно задремала. И когда мы, обойдя по довольно крутому серпантину очередной утёс, спустились обратно к Байкалу, я рассеянным взглядом окинул уходящую от берега обратно в лес по неглубокому распадочку тропинку. А сам пошёл прямо - вдоль берега. И ребята, соответственно, следом. Абсолютно никак не ёкнуло сердце при виде заржавленной жестянки, которая раньше была табличкой, очевидно о чём-то предупреждающий. Надписи на ней я не разобрал: во-первых, “мартышка к старости слаба глазами стала”, ну, а во-вторых, заржавела ведь железяка! О том, что что-то пошло не так, я начал догадываться метров через пятьсот, когда широкая аллея выродилась сначала в узенькую тропку, а потом и вовсе сошла на нет, превратившись в козью тропу. Один прижимчик, другой, третий. Да уж! Я вспомнил, что третьего дня, когда мы сиживали вечером у костра за рюмкой чая, Константин, уже ходивший по этому маршруту ранее, рассказывал о существовании так называемой “собачьей тропы” и убедительно предостерегал нас от попыток по ней пройти. Вот ведь печаль! Не прислушались мы, получается, к предостережениям. Но делать нечего, нужно идти. В этой ситуации главное, решил я, не подавать виду и не паниковать. Ведь кто-то же здесь ходит! Значит, и мы пройдём. С такими мыслями я прошёл ещё немного, пока не услышал за спиной возмущённые возгласы членов команды. Что это - бунт на корабле?! Замершие перед прижимом, который я только что с мысленным “ой, мамочка!” одолел, Дмитрий и Илья всем своим возмущённые видом давали мне понять, что бродить по буеракам они не подписывались и дальше идти не собираются. Ещё раз вспомнив про мать, только теперь уже вслух, я снова преодолел прижим, теперь уже в обратном направлении. Оказалось, что это только я ничего не разобрал на уставшей от времени железяке. А там было написано: “Тропы нет!” Кто хотел, у кого глаза позорче, тот и прочитал. Спрашивается в условии задачки: а почему молчали-то?! Нужно было что-то решать. Сложившаяся ситуация до смешного (или до боли - тут уж как посмотреть!) напоминала ту, в которой оказалась наша группа три года назад, заблудившись на Яман-Голе. Вперёд идти было в принципе можно, но весьма затруднительно. Коллектив, опять же, ропщет. Назад? Вроде бы, назад вернуться - всего ничего, но разве станут нормальные пацаны возвращаться? В общем, решение было принято, как и три года назад (вот ведь, оказывается, так ничему жизнь и не научила!) - вверх. И пошли. В смысле, поскреблись. В смысле, поползли. Час, второй, третий. Сто шагов - передышка. Пятьдесят - передышка. Двадцать, десять. А вершины всё нет и нет. А за ней – Листвянка, конец пути, цивилизация, отдых, еда, напитки. Но это там. А здесь - усталость, жажда и ощущение, что это восхождение никогда не закончится. Своим комизмом наше положение стало напоминать пародию на рекламу средства для подростков, получившего широкое распространение в девяностых: “Ну наконец-то у меня появились прыщи, и теперь я смогу умываться “Клерасилом”! Наконец-то мы вляпались в переделку, и наша прогулка начала походить на настоящий поход! Описать всю гамму чувств и эмоций, которые нас переполняли, наверное, можно, но уж больно длинно и непечатно бы получилось. Великий Николай Васильевич когда-то в подобной ситуации написал: “Не будем смущать читателей картиной…” Но всё когда-нибудь заканчивается. Долго ли, коротко, добрались до вершины и мы. Радоваться этой маленькой победе не было ни сил, ни времени. Ничего, кроме облегчения, не посетило моё измученное естество. А вершина, с которой как на ладони было видно всё вокруг на многие-многие десятки километров, встретила нас ледяным ветром и облаками, которые стремительно неслись, цепляясь за растущие вокруг сосны. Пока мы карабкались, незаметно начала меняться погода. Почти прямая, хорошо осязаемая линия разделила небо на две равные части. Первая всё ещё сияла лазурью; вторая, быстро увеличиваясь, ширясь прямо на наших глазах и неумолимо поглощая первую, заполняла её серым холодным свинцом наползающих с северо-запада туч. Вот так! Небесная благодать, сопровождавшая нас на протяжении трёх дней, заканчивалась прямо здесь и сейчас. Нужно было пользоваться её остатками, поэтому мы без отдыха и даже без передышки устремились прочь с вершины, примерно сориентировавшись, и определившись с направлением движения. Под ногами хорошо угадывалась тропка, совпадающая с нужным нам направлением. Но спустя несколько сот метров проснувшаяся во мне наконец-то интуиция подсказала, что что-то тут не так! Тропка уходила прямо и немножечко влево и, проследив мысленно её направление, я понял, что она ведёт к ещё одной вершине, расположенной в паре километров от нас. Кому как, а мне на сегодня вершин - за глаза! Поэтому я, теперь уже не обращая внимания на возмущения коллег, решительно свернул направо и устремился вниз. Напрямик, без тропы. Ведомый лишь внутренним чувством уверенности в собственной правоте. В конце концов, мы ведь точно так, без тропинок и указателей взобрались на верхотуру, а спускаться - это же не подыматься! Спустя минут пятнадцать оказалось, что мы идём в правильном направлении. Мы скатились на дно глубокого распадка и - о чудо! Еле слышно журчащий ручеёк, к которому мы припали как не видевшие две недели воды верблюды, и тропа - настоящая, широкая, хорошо утоптанная, очень похожая на модноквартальную аллею. Бывает же такое счастье! Ну вот, собственно, и всё. Последние пару километров мы протопали, еле-еле переставляя ноги. Слишком много сил было потрачено на этот бестолковый штурм препятствия, созданного себе самими. Хотя, кто знает... Может, и в самом деле ничего в мире зря не происходит, и усилия наши тоже были не напрасны; был в них некий невидимый с первого взгляда смысл? Пока мы сидели в Листвянке в кафешке в ожидании машины и перекусывали, погода испортились окончательно. Пошёл мелкий, вперемешку со снегом, дождик. Ледяной ветер насквозь пронизывал одежду, щедрыми пригоршнями швыряя в людей на улице снежинки и капли дождя. Всё, “вот и лето прошло”, как поётся в одной песне. Спасибо вам, небеса, за эти три, по-летнему тёплых, денёчка, которые вы приберегли напоследок, вняв просьбам четырёх страстно желающих прогуляться с рюкзаками путешественников! В заключение - некоторые выводы, которые, надеюсь, помогут кому-то, собирающемуся в будущем пройти по этой тропе. Маршрут довольно несложный, без подвохов и неприятных неожиданностей, не требующий особой выносливости, специальной подготовки и снаряжения. Его вполне реально пройти и за два дня; а особо ретивые, наверное, и за день смогут пробежать, но тогда потеряется весь смысл и дух похода. На мой взгляд, чтобы всё разглядеть, успеть полюбоваться байкальскими видами и красотами, оптимально необходимо три дня. Три дня - это срок, на который синоптики в наше время научились более-менее точно предсказывать погоду. Поэтому начинать путешествие стоит, убедившись в том, что метеопрогноз благоприятный. Тропа изобилует хорошо подготовленными стоянками. Следовательно, если вы за день сильно устали, и не хочется дальше идти, а место для стоянки не очень, - потерпите ещё чуть-чуть. Не пройдёт и получаса, как вы найдёте то, что нужно, чтобы остановиться на ночь. Не доверяйте указателям, которых на тропе огромное число. В подавляющем большинстве случаев они не несут никакой смысловой нагрузки, а развешаны чисто для проформы. Начинать поход лучше с Листвянки, с места, где установлена схема маршрута - так меньше шансов пойти куда-то не туда и заблудиться. Если ваша повседневная жизнь скучна и сера, вам не хватает адреналина и хочется чего-нибудь “погорячее”, тогда вам - на “собачью тропу”. После третьего-четвёртого прижима, где от байкальской бездны вас будет отделять лишь каменный выступ размером с половину человеческой ступни, вы осознаете, что нет ничего ценнее человеческой жизни. На этом можно и закончить, но… Чувство некоторой недосказанности мешает поставить последнюю точку. Непонятно, уместно ли это здесь, правильно или нет, а уж что на голливудскую мелодраму похоже - так точно, но тем не менее… Хочется сказать спасибо… Всевышнему - за посланную благодать. Байкалу - за радушный приём. Косте и Диме - за идею. Илье - за то, что оказался достойным своего богатырского имени. Всем троим - за компанию. Нейрохирургам дорожной клинической больницы на Боткина Андрею Калинину, Андрею Егорову и Вадиму Бывальцеву - за то, что эта безумная авантюра в принципе стала осуществимой. Вам, дорогие читатели, - за то, что хватило терпения и сил дочитать это до конца! |
Описания походов
Мультимедия
Фотоотчеты
Маршруты
Файлы
GPS-файлы
Звуковые файлы
Ссылки
События
Живопись
Мухи-кровососки — их научное название. Вообще они там паразитируют на оленях и косулях, на человека, конечно, нападают случайно — "слепой путь эволюции", человек насосаться не даст, а то и прихлопнет. Наличие большого числа кровососок — так-то хороший признак: значит, много копытных. 