Природа Байкала |
РайоныКартыФотографииМатериалыОбъектыИнтересыИнфоФорумыПосетителиО 

Природа Байкала

авторский проект Вячеслава Петухина

 

Поперёк Байкала

Архип, пока печатал свой очередной «пасквиль», так укатался своим пивом, что ему срочно требовалась пауза. Но паузы не было – слова цеплялись за слова, получалась смешная муть, и некогда было встать, проветриться, взбодриться.


Так бывает – шлёпаешь, как оголтелый, пока приход есть. В этот раз его рассказик назывался «Кран-смеситель»!

…В дверь постучали.

- Стучат, - сказала Юля.

Она никогда не открывала сама.

- Слышу, - ответил Архип, запомнил текст, тяжело поднялся и пошел открывать.

- Кто?

- Чужие! Свои, скажем так, - все дома.

Понятно, Николай Андреевич пришли. 


На площадке с начатой бутылкой «Путинки» в одной руке и с пятилетним Андреем Николаевичем - в другой, с блестящими хмельными глазами, сверкающими за запотевшими линзами очков, стоял сам господин Крюков.

- Здорово!

- Здорово. Заходите.

- Не ждали гостей?

А чего их не ждать – воскресенье, кто-нибудь бы все равно пришел.

- Ждали. Заходите.

Зашли. Стянули с себя зимние одежды. Прошли в комнату. Сели на диван.

- Юль, сообрази чего-нибудь закусить, - попросил Архип. 


Юля ушла на кухню соображать.

- Что делаете? – спросил Коля, пытаясь усадить своего наследника рядом на диване, но тому хотелось разведать квартиру – он здесь первый раз был.

- Да, отпусти ты его, пусть послоняется, - сказал Архип. – Ничего не делаем, пиво пьем.

Любопытный наследник сквозанул по комнатам, Архип принес рюмки и кое-что, что уже успела положить на блюдца Юлька, сел рядом, взял Колину бутылку и разлил.

- А вы чем? – продолжил разговор Архип.

- С горки катались, решили в гости зайти. 


- Правильно решили.

Выпили, покряхтели, посудачили ни о чем, погоняли малыша, заставляя есть куриный суп, включили ему мультик, пошли курить на кухню. Коля не курил, но пошел за компанию, прихватив рюмки и пузырь. Сели за кухонным столом.

- Что делаешь в следующие выходные? – спросил Николай.

- Ещё не знаю, - сознался Архип.

- Хочешь прогуляться поперек Байкала от Танхоя в Листванку?

- Зачем?

- Ну, скажем так, тряхнуть стариной.

- Начинается! Хоть одна зима проходила без твоих прогулок? 


- Проходила. Эта прошла. Уже весна.

- Давай, давай! Весна, твою мать! В Сибири весна в июне. В июле – уже осень. С августа по май – сам знаешь. Что за переход?

- Скажем так, в рамках международного Байкальского фестиваля зимних игр «Зимниада», сорок пять километров по льду Озера.

- Круто звучит. Ну-ну, что дальше? – Архип выпустил дым в потолок.

- На середине пути, на сто пятом меридиане – наш лагерь: горячее питание, чай, ледовый городок. Все, кто пройдет – на память диплом или грамота, кажется, за то, что перешли. Для подстраховки: спасатели на «Буранах», у нас два «Хиуса» на воздушных подушках. До Танхоя добираемся поездом - заказано шесть вагонов. Там их отцепляют, ночуем в них, а в шесть утра – на лед и старт. И до упора, кто как пройдет. 


- Это сколько ж народа будет на льду?

- Человек триста, скажем так.

- Лед-то выдержит?

- Выдержит! Раньше, по этому льду рельсы ложили, и поезда шли в Танхой. Ещё до революции. Метр двадцать сейчас толщина - выдержит. Там вешки расставлены. Лишь бы пурги не было – выдержит.

- А если пурга?

- Тогда, скажем так, идти трудновато будет. Но я смотрел в Интернете – погоду обещают нормальную, без ветра и солнечно. Пойдешь?

- Не знаю, - честно сказал Архип. – Куда мне уже? Сто лет из дома не выбирался – облажаюсь. А не хотелось бы! Старый я стал… и дохлый. Спился, скурился, обрюзг, как говорят в КВНе, окряк. Боюсь – сломаюсь. 


- Ерунда. Не переживай - пройдешь. Я вон, Юльку собой беру и Богдана.

Юлька и Богдан – это тоже Колины дети, ещё, довольно, молодые, но натренированные Колей в лучших традициях его туристической компании. Но, раз уж Коля рискнет их взять, значит, пурги быть не должно. А Коля не унимался:

- Идем? Встряхнемся, хоть. Чего дома-то сидеть?

И Архип не очень долго думал, и по пьянке согласился. А чего на попробовать, действительно, как в старые добрые времена?

- Иду!

И Коля с Архипом накочегарились в зюзю! 


Утром, с похмелья начались ломки, заиграла очко, застучали по темечку мысли: «На кой черт, ты, дурак, согласился?! Делать нечего? Решил, яйца отморозить? Ну-ну! Турист! Посмотрим, как ты пройдешь!» Пришлось самому себе объяснять и уговаривать своего второго – трусливого и неуверенного:

«- А чего здесь такого? Сорок пять километров. Десять часов пути. В шесть вышли, в четыре пришли.

- Да ты что?! Ты такой способный? Когда ты последний раз дальше гаража ходил? В ларек за пивом? Три года ты бухаешь, три года куришь, как паровоз, три года сидишь и не шевелишься – сорок пять километров для тебя смерть! 


- Ну, я же раньше ходил.

- Раньше ты ни курил, ни пил, тренировался, был в форме, молод и горяч. А сейчас ты дряблый, никому не нужный пропойца. Рыхлый ты.

- Пошел ты на хер! Сам ты рыхлый! Я ещё вполне пройду и тебе, уроду, нос утру.

- Давай, давай – посмотрим! Только когда на льду будешь загибаться, держась за свою разложившуюся печень, не говори, что я тебя не предупреждал. На кой хрен тебе менять сложившийся образ жизни? Пробеги до Плотины и обратно в полную силу – поймешь, что ты уже тю-тю! 


- Нет, бегать не буду – на свежака пойду. На свежака – пройду. Пробегу – мышцы забью. А на свежака проскочу. Потом, правда, будут мышцы болеть, но перескочу. А что потом – уже не важно. Пойду я!

- Зачем тебе менять свой химический состав? Ты от одного озона на льду сознание потеряешь. Ты же надышишься, и тебя понос проберет! Ха! Ты же на льду сядешь! А там туалетов нет, народ идет и смотрит, как ты обделался! Вот облажаешься, так облажаешься, идиот! После такого, лучше в полынью прыгать! Ты хочешь в полынью? 


- Не пугай, не надо пыли! Я с собой таблетки от поноса возьму.

- Возьми, возьми. От поноса возьми, от сердца возьми, от печени и почек, от поджелудки, от желудка, от всего возьми – будешь ходячий аптечный киоск. Вот тогда ты точно поменяешь свой химический состав и придешь зеленый на пункт питания, если придешь. Не пройдешь ты, зёма. Нужно было меньше пить, больше за здоровьем следить. Куда тебе теперь переходы, сиди дома пасквили пиши и вспоминай, какой ты был крутой. Про что ты сейчас пишешь? 


- Про кран-смеситель написал.

Второй - трусливый чуть не лопнул от смеха!

- Во-во! Написал! Кран-смеситель, отвертка-самокрутка, дудка-волосянка, цветочек «Кульвони» и так далее. Ты так скоро с ума сойдешь, писатель-сказочник, поэт-модернист, художник-недоучка.

- Я не понял, ты, что меня призываешь идти? Ты же только что сам отговаривал!

- Кто тебя отговаривал? Я тебе правду вещал, что не пройдешь ты. Но, если не пойдешь – пропадешь ещё быстрее – сдохнешь, как собака у забора без гроша в кармане, проклиная свою трусость и ничтожную, ленивую, запертую в душной комнатенке жизнь и душонку. 


- Это ещё почему.

- А потому что ты уже на себе крест поставил. Поэтому и живешь кранами-смесителями, а не сегодняшним днем, когда мимо пролетают поезда. Хиппи! Да какой ты уже хиппи – так, остаток прошлого, рудимент прожитой эпохи, слабое подобие, карикатура на самого себя, с пропитой рожей. Собирайся и иди, ублюдок!

- Я не понял, все-таки – чего ты больше боишься: идти или не идти? 


- Теперь уже не важно. Если не пойдешь, сам себе не простишь, запьешь ещё больше и засмуреешь. Если пойдешь – можешь кони двинуть на льду, провалиться в трещину, облажаться (что ещё хуже), что сил не хватило (или воли!). У тебя уже выбора нет, слишком долго мы на эту тему говорим – придется идти! Иди, готовься, вытаскивай свое старое, вонючее снаряжение, готовь жратву, покупай термос – термос пригодится. Без него не вздумай идти. Всё, надоел ты мне – ступай, слабак и нытик! Да смотри, не подведи меня, пропойца! А то я тебе на льду такое устрою! Неделя на сборы.» 


Эх, если б не Архипкин характер – отказался бы он и жил спокойно. Не рисковал и не подставлял свою задницу ветру. Возможно бы, долго прожил и не утонул в проруби. Но где-то в глубинах мозга включился Файл из конца семидесятых, когда это казалось романтичным и призывало к действию. Файл голосом Боярского (чего Архип вообще никогда не ожидал от себя – хранить голос Миши Боярского, но видно тогда это его цепляло и сохранилось поныне, и Миша Боярский на это пошел) запел себе в нос:

«В дыму кромешном не виден рай,

А к пеклу привыкло тело!

Уж если решать – тогда, решай!

А если решил – За Дело!

Пур куо па, пур куо па – почему бы нет!

Пур куо па, пур куо па. Почему бы нет!» 


Откуда что взялось? Он и слов-то таких не помнил!

Архип встал с кресла, почувствовал, как наливаются мышцы, как светлеют мозги, как классно за окном на улице, вспомнил, что уже март, весна, время перемен и начинаний. «А почему бы и нет, - подумал Архип, - вдруг это шанс всё переменить и начать заново, оставив прошлое – судите, получить будущее, за которое и спросится потом – наказывайте!» 


- За Дело! – крикнул Архип, напугав Юльку. И продолжил, подражая Боярскому, гнусявить в нос. - Пур куо па, пур куо па – почему бы нет! Пур куо па, пур куо па. Почему бы нет! Эх, Зайчонок! Мы с тобой ещё таких дел наворочаем!

Архип ладонями взял очумевшую Юльку за щеки и смачно поцеловал в губы. Не отпуская её головы, глядя ей прямо в глаза, заявил:

- Задело, милая! За Дело! Иду! 


В понедельник случайно позвонил Олег – старинный приятель, врач, любитель различных и спортивных мероприятий. Архип заикнуться не успел – Олег согласился. Отлично! Будет с кем лясы поточить, а то Коля со своими туристами будет вертеться, а Архипу не хотелось тащиться через пустую, снежную даль молча и в одиночестве. Олег хороший собеседник, к тому же врач, а это немаловажно в таком переходе. Разговоры с врачом в пути укорачивают любую дорогу, правда же? И Архип рассказал Олегу, что нужно взять, как связаться с Колей, чтобы за ним забили место в вагоне, обеспечили питанием на 105-ом, увезли из Листвянки на специально заказанном автобусе, выдали сертификат, если пройдет, и сколько заплатить за это удовольствие. Удовольствие стоило семьсот пятьдесят рублей ноль, ноль копеек. Олег, не колеблясь, подтвердил свои намерения и ещё шестнадцать с половиной раз поблагодарил разными словами. 


- Всё - заметано, встречаемся на ЖэДэ вокзале десятого марта в девятнадцать тридцать.

- Договорились! – почему-то радостно попрощался Олег.

За три дня до пятницы десятого марта Архип опробовал свои старые ичиги, которые сшил ещё Вовунькин отец в семидесятых годах из кожи сохатого, а после они получили прописку у Архипа, так как по размеру подходили ему. Последний раз он их надевал на охоту четыре года тому назад, когда приезжал их Липецка Вовунин брат Сергей, и с тех пор они пылились в тещенке без дела. Вот и их очередь наступила. Прочные, с подошвой из автомобильных покрышек, типа «Москвич», они не раз выручали Архипа даже в самые лютые морозы. А тут по Байкалу прошвырнуться – плевой дело для ичигов, главное, чтобы ноги не натерлись. Поэтому Архип надел их, и пол дня шастал по городу, как пришибленный в такой необычной обуви, давая повод прохожим глядеть на него с улыбкой. Ничего, зато он понял, что обувь нормальная, не подведет, и легкая, как раз то, что надо. 


За два дня до пятницы десятого марта Архип опробовал свои старые горные ботинки «Кофлач», привезенные им из городу Парижу, и фирменные кошки к ним. В «Кофлачах» Архип поехал на «Шанхайку» за светозащитными очками и термосом. И то и другое он купил у китайцев по дешёвки, но, как оказалось, очки вообще не пригодились, а термос на удивление оказался хорошим, но об этом чуть позже – сейчас Архип «объезжал» обувь. В пластиковой колодке ботинок, нога хоть и чувствовала себя достаточно уютно, но пройти в них сорок пять километров, наверное, будет невозможно. Однако без них тоже, говорят, не обойтись, если там действительно ветром выдуло снег, и по Озеру сплошником идёт гладкий, как зеркало лед, тогда, только кошки и спасут. А кошки с «Кофлачами» неотделимы, значит, нужно брать и эту обувь. А она тяжелая, падла. «Ладно, ещё подумаю» - решил Архип, сел на скамейку, пристегнул кошки к ботинкам и стал бродить по обледенелому Постышеву и хоккейному корту в кошках, лениво посматривая на замерзшую Ангару, куда не хотелось спускаться. «Потянет!» - определился Архип, послал на хер всех, кто был недоволен, что он портит лет в хоккейной коробке, снял железяки с ног, зашел в ларек, непроизвольно, но сильно, колотя по полу пластиковой подошвой, взял пиво и пошел домой расслабляться. 


За день до пятницы десятого марта Архип скупил все необходимые и плюс ещё продукты в супермаркете, принёс домой пакеты и разложил эти продукты по кучкам. Кучки оказались большими и, что самоё стрёмное, тяжелыми. Ближе к вечеру пришел Коля, «порадовал» тем, что на Байкале ветрюга, хиусы не могут пробиться к стоянке на сто пятом меридиане, значит, нужно брать теплые варежки.

- Здорово! - оценил Архип. – А какой прогноз на субботу?

- Ночью – минус двадцать шесть-двадцать восемь, днем – минус одиннадцать-тринадцать.

- Здорово!

- Возьми газовую горелку – пригодится, скажем так, чай вскипятить. И лыжные палки, чтобы, если что, удержаться на льду – сними удобней. 


- Если там пурга – всё равно пойдем?

- Посмотрим. Да не будет пурги. Триста пятьдесят человек народу – какая пурга?! Пройдем.

- А лед выдержит?

- Выдержит.

- Нет, - если пурга?

- Должен.

- Здорово! 


- Здорово, доктор! – поприветствовал Олега Архип. – Знакомьтесь: Николай, Олег.

Коля с Олегом пожали друг другу руки, потому что они были знакомы лишь по телефону. (Не ловите меня на слове – взаиморасчеты они тут же произвели).

Олег, надо добавить, был легкомысленно одет: Аляска, вязаная шапочка, брюки и обычные «городские» ботинки. Он мало походил на туриста. Скорее, прогуляться вышел. Так на Байкал не ходят. Оказывается, ходят. Олег решил, что так сойдет, а больше все равно у него ничего нет подходящего – он же доктор, а не турист, как некоторые тут. Зато питания он набрал на целый полк. «Как мы любим» - так выразился Олег. Молодца! Ладно, поглядим. 


Юльке понравилось Архиповское снаряжение. Особенно ей понравились темные очки, в которых Архип походил на героя её романтических снов в девятом классе. Она немного побаивалась, что он пойдет, но почему-то была уверенна, что с ним ничего не случится, и записала ему на МП-3-плеер три альбома Кашина, песню И.Ф.Скляра «Эльдорадо», освободила от лишних кадров цифровой фотоаппарат и зарядила сотовый телефон. (Коля сказал, что с середины Озера сотик берет).

Когда Архип утрамбовал все необходимое, что, по его мнению (и со страху), нужно взять с собой, оказалось, что рюкзак неподъемный. Но он его все-таки поднял, закарячил на спину, даже, попрыгал и сказал: «Херня – прорвемся!» Потом скинул рюкзак на пол, и половину выкину из него. Рюкзак стал не намного легче, но морально это сошло как надо – шестнадцать килограммов с пустым термосом, это вам не восемнадцать. Придется тащить! Вот, если б не пурга – ещё бы пару килограмм высвободил. А так – придется тащить! Пур куо па, вашу маму! Вот, если бы было ещё термобельё! Но денег на термобельё не было. 


В пятницу десятого марта тачку вызвали на девятнадцать десять. Архип снарядился, Юлька его сфотографировала, по телевизору передали прогноз: ночью – тридцать, днем – тринадцать, ветер северо-западный восемь-десять метров в секунду, влажность и давление – по барабану. Архип сматерился (не скажу, как!) и вышел вон.

Коля и его дети тоже вышли на улицу. У Коли к рюкзаку был приторочен алюминиевый стульчик. Всё – как всегда.

На вокзале, набитом людьми в ярких одеждах, с лыжами и без, с рюкзаками и пакетами, их уже ждал Олек.18046 


- Здорово, доктор! – поприветствовал Олега Архип. – Знакомьтесь: Николай, Олег.

Коля с Олегом пожали друг другу руки, потому что они были знакомы лишь по телефону. (Не ловите меня на слове – взаиморасчеты они тут же произвели).

Олег, надо добавить, был легкомысленно одет: Аляска, вязаная шапочка, брюки и обычные «городские» ботинки. Он мало походил на туриста. Скорее, прогуляться вышел. Так на Байкал не ходят. Оказывается, ходят. Олег решил, что так сойдет, а больше все равно у него ничего нет подходящего – он же доктор, а не турист, как некоторые тут. Зато питания он набрал на целый полк. «Как мы любим» - так выразился Олег. Молодца! Ладно, поглядим. 


Вдруг, откуда не возьмись, появился Димка Александров в оранжевых штанах, старый бродяга, бывший военный и милиционер с соответствующей выправкой и даром речи. В училище его звали Пиночет.

- О, пля! (или: бля!) – произнес Димка, увидев Архипа. - Ты как здесь?

- Мы сами не местные, документы потеряли, после операции мы, домой ехать надо, деньги украли, помогите, люди добрые, чем можете, – начал было причитать Архип, но Димка его перебил:

- Ты из себя бедняжку Изольду Изауру-то не строй, сколько лет сколько зим?!

- Да, я тоже тебя рад видеть! 


И они обнялись, через пять лет, примерно, после последней встречи.

Объявили посадку на третьем пути.

«По могилам» - сказал Архип. И все, кто были рядом, пошли искать свои вагоны.

Туристский плацкартный вагон – необычный плацкартный вагон, видеть его надо, но лучше – его посетить. Непонятно почему, но на каждое место в таком вагоне выписано или продано по двадцать восемь билетов. Что, естественно, вызывает некоторый дискомфорт при размещении, сопровождаемый неприятными и громкими разговорами и суетой проводниц. Потом, лыжи. Лыжи везде, даже там, куда они в принципе, не могут поместиться. Их острые носы цепляют за одежду, из-за чего лыжи соскальзывают, падают, ударяют, их неуклюже ловят, мешая проходить, размещаться или просто сидеть. Насчет, размещаться. Жутко неудобно в такой толкотне, тесноте, да ещё и свет еле ели горит – экономят, подонки. Кто-то пролез с горным велосипедом. В соседнем отсек слышна иностранная речь. Уже рассыпали карты. Тронулся поезд, все дернулись, девки взвизгнули, кто-то хохочет, играет музыка, звонят телефоны: «Да, мам, уже поехали. Что? Не поняла, что? Ладно, я тебе после перезвоню! Целую!», приключения начинаются. Архип и Олег приземлились во втором, так сказать, купе, рядом и напротив семейной, и откуда-то давно знакомой Архипу, парочкой: Николай и Наташа. Николай и Наташа предполагали Байкал пересечь на лыжах, как и в прошлом году, поэтому над головой нависали их лыжи. Архип к их лыжам добавил ещё свои лыжные палки – стало, совсем хорошо. Коля с детьми и Димкой разместились в соседнем, третьем купе. Глова Дмитрия или Николая частенько, поначалу, появлялась из-за перегородки с вопросом: «Как вы?» На что Архип резонно отвечал в шутливо-вызывающей форме: «А тебе какое дело?» Голова улыбалась и исчезала. 


Николай-напротив достал бутылку. Олег достал бутылку. Архип достал курицу. Олег достал колбасу. Николай и Наташа достали «Дошерак». Олег достал хлеб. Архип достал минералку. Олег достал банку с капустой, банку с солеными огурцами, огромный кусок аппетитного сала. Архип достал нож. Николай и Наташа достали колбасу и сыр. Олег достал три хрустальные рюмочки. Николай и Наташа достали походные кружки. Архип достал свой китайский термос с горячим домашним чаем, подумал и сказал: «Наверное, хватит». Сопровождающая молодых ребят из детской спортивной школ, что сидели напротив (один, даже с бандажем на шее), женщина лет тридцати, достала тем, что начала возникать, дескать, пить нельзя. На неё не обратили внимания и стали разливать. Прибежала ещё одна такая же, но, видимо, рангом постарше, рыжая, в красной ветровке, и серьезно предупредила всех, что в вагоне пить запрещено. Все подняли рюмки и кружки, Архип сказал: «За укрепление дисциплины в поездах дальнего следования!», и все выпили. И налили по второй. «Я вас предупредила!» - предупредила всех красная ветровка, и куда-то умчалась. Её, рангом ниже, напарница осталась, сказала: «Ну, зачем же так?», и покачала головой. Ей предложили выпить. Она - отказалась. И ушла к другим своим ребятам в другое купе поближе к туалету. Всё устаканилось мало-мало. 


Через какое-то время, когда первая бутылка была наполовину пуста, появился Николай Андреевич с раздвижным своим стаканчиком, с пакетиками «васаби», ещё с какой-то хренью, и с Димкой Александровым, который всем предлагал коньяк, но в его купе. Однако решили сначала всё это допить, а там видно будет. И все растележились в душном, почти неосвещенном купейном проеме на скамейках, заваленных куртками, пакетами, рюкзаками и напивающимися человеческими телами. Время потекло, и пространство потекло к Танхою. Стало по-туристски хорошо. «Тада-тада, тада-тада», что-то звучало из-под вагона. Наверное, это колеса стучали на стыках рельс. А, может, кому-то делать было нехер? Наливай! 


За окном пробрасывал снег, дул ветер, стояла непогода. Это было видно, когда проскакивали плохо, но всё же освещенные одинокие деревушки в таежной глуши. Настроение это не улучшало. Только водка была способна угомонить некий трепет, чтобы не сказать, мондраж, перед предстоящим переходом. И все продолжали угоманиваться ею. Николая-напротив почему-то очень волновал вопрос: «Где мы сейчас едем?» Майор запаса Александров снимал показания Архипа, типа, где сейчас живешь, с кем живешь, чем занимаешься, где работаешь и так далее. Архип отвечал:

- В бегах я, дядя. Жить мне негде, вот и мотаюсь по поездам – мож кто накормит, как-то жить-то надо. Время сейчас не спокойное, темное время… 


- Ты из себя бедняжку Изольду Изауру-то не строй, жить ему негде. Знаем мы вас.

- Ну, а коль знаешь, так чего дое…, простите товарищи, докопа ..лся? Давай, лучше, выпьем, Димка, и ты нам на ночь какую-нибудь ментовскую сказку расскажешь.

- Вот, ты совсем не меняешься. Как был…

- Ты из себя бедняжку Изольду Изауру-то не строй, наливай, - перебил его Архип.

Так продолжался путь. Люди в проходе стали появляться с голым торсом. Это были молодые туристы из детско-юношеской школы, которым пить не разрешалось, поэтому они пили только пиво, но много, и ходили курить в тамбур, где всё перегораживал горный велосипед, хлопали стальные двери, на окнах появились «следы» ног, было холодно, одиноко и пахло углём. Иногда проходили симпатичные женщины во влажных красных футболках на голое тело. Их груди говорили о их полноценном здоровье. Они специально, видимо, это подчеркивали. Делать-то нечего, вот и смотришь. А им это нравится, они чувствуют это, вот и ходят по вагону взад-вперед. В вагоне, стоит в него залезть, сразу создается ощущение, что нормальная, теплая, светлая, чистая жизнь, с батареями, ваннами, кухнями, диванами, свежим бельём, вдруг разом исчезла. Вместо неё появилась потная, душная, куда-то, непонятно зачем, бегущая дорога, тоска, прощание на веки и только прикидываешь по времени, что там сейчас твои делают. И такая одинокость! Если едешь один. Идешь, от нечего делать в морозный тамбур курить, там ещё раз всё вспоминаешь, мысленно говоришь со своими, потом бросаешь бычок куда-то в щель между вагонов, громко хлопаешь дверьми и заходишь, на всякий случай, в туалет, если он не занят. Обязательно смотришься в зеркало: «Ну, и рожа у тебя, Шарапов!» Но если ты не один, опасайся навязчивых тем разговора, могут достать и поспать не придется. 


Николай-напротив вдруг выкрикнул:

- О! Подкаменная! Я сюда машину ставлю!

- И что? Каждый день за ней ездишь? – тут же спросил Архип.

- Нет, ты чё? Это когда мы на Байкал спускаемся, я сюда её ставлю.

- Ну, слава Богу, а то я было подумал… - Архип на этом и закончил.

Олег из вежливости сдержал смех. Димка не понял. Николай Андреевич был занят поглощение пищи. Всё шло свои чередом.

Стоянка. Слюдянка. (Или наоборот). Купили в Слюдянке омуль, который приносят прямо к вагонам. Был повод подышать, а после - продолжить. Продолжили. Но, кажется, уже было лишне. Да, так и было. Ну, и что? 


К часу ночи все прилично набрались, разложились покимарить, чтобы подкопить силы, кто куда. Архип вытащил упаковку активированного угля, порвал её пополам по вдоль, половину протянул Олегу.

- Съешь, доктор, - завтра утром будет легче.

Доктор намек понял, съел, запил чаем, и они с Архипом водку больше не пили.

Пришли надсмотрщицы в красных ветровках, поквакали по поводу, как же можно столько пить, да ещё при детях. Их посылать не стали – не было сил спорить и желания ссориться, всё равно уже почти все выпито, и больше пить не хотелось. Им просто сказали: «Простите, мы больше не будем», и не наврали. Угомонились. Утро расставит всё по своим местам. 


Пять утра. Подъем. Танхой. Вагоны стоят на запасном пути недалеко от туалета. Надо сходить в туалет, заодно, проверить погоду. В туалет из душного, пропотевшего вагона, все ходят в одних пуховиках без головных уборов. Это помогает понять насколько мерзко на улице. И сразу падает настроение. Зато морозец бодрит, раз туды его в качель!

- Ну, как там? – спросил Николай-наротив, когда Архип, фыркая и ёжась, приземлился на свою лавку.

- Говно полное! Ветер, темень, снег и мороз.

- Может, ну его нафиг, - откуда-то появился Коля Крюков, - не пойдем. 


- Пойдем, - сказал, проходящий мимо за кипятком со своей цветной пластиковой фляжкой, Дмитрий–майор.

- Пойду, тоже кипятку налью, - сказал Олегу Архип, взял термос и пошел к титану.

У титана Димка пытался удержать выскальзывающую из двух его корявых рук фляжку. Кипяток её переполнил и стал поливать его пальцы. Дима терпел, чтобы не уронить сосуд. Архип успел повернуть кран и закрыть воду.

- Так лучше? – спросил Архип.

- Спасибо, - сказал, морщась от боли, Димка. Уперся коленом в дно фляжки, перехватил её поудобней и подняв глаза на Архипа, ещё раз сказал. – Благодарю. 


- Да, ладно, Дима. Не обжегся?

- Есть немного. Ничего – не очень. Коньяк будешь.

Архип улыбнулся, хмыкнул и промолчал.

Димка понял, что – нет.

В шесть тридцать - какое-то построение. «Все на улицу! - кричала рыжая в красной ветровке. – Не забывайте свои вещи!»

- Во, покомандовать любит! – оценил её старания Архип и, обратившись к попавшемуся под руку Димке, спросил: - Скажи, Пиночет.

- Точно.

- У неё видимо мужика нет, - подытожил доктор, - раз она здесь на детей орет, а ни дома с семьёй.

- Вполне возможно, - согласились все. На том и порешили, натягивая на себя в тесноте и неудобстве всю свою долбанную многочисленную и многофункциональную одежу. Достали лыжи, достали палки, навьючили рюкзаки. Со столика убирать не стали – неохота, сами уберут.

Стали выбираться на воздух.18056 


Что может быть хуже раннего холодного утра, ветра, снега, тусклых привокзальных фонарей дремучего полустанка, перегара во рту, необходимости сейчас выходить на лед и тащиться под пятьдесят километров куда-то в темноте, освещая путь фонариками, прикрученными к бестолковым головам? Ничего, кроме германской войны. Давайте, хотя бы, сфотографируемся!

Вереница участников марафона уже растянулась по льду. Фонарики мерцали длинной змеёй, уходящей в долговечность. Кое-где, но довольно часто, вспыхивали фотовспышки. Светало, как не странно. Шесть сорок. Наша команда, одна из последних шагнула на лед. 


- Ну, всё – поперли! С Богом! – сказал Архип Олегу, потому что, только Олег оказался рядом. И незаметно перекрестился.

Они не договариваясь, решили идти вместе. Коля со своим выводком, с Димкой и другими своими знакомыми, прошел, не заметив их, вперед, думая, как после выяснилось, что Архип и доктор идут где-то впереди. Ну и ладно, вдвоем, так вдвоем. Давай, сфотографируемся на память, все же самое начало пути. Сфотографировались, опасаясь, что цапнет какая-то черная собака, невесть откуда появившаяся, лаявшая и обнюхавшая всех. Да, если цапнет – идти будет плохо. Но стоило зачехлить аппарат, и собака исчезла. Что за напасть? Пошли потихоньку. Тише едешь – больше командировочных. И они пошли вдвоем, но каждый в своем темпе, но так, чтобы видеть друг друга. 


Первый час прошёл не очень заметно. Пошел второй кое-как. Ветер, слава Богу, был попутный и если задувал в левую щеку, то только на бесчисленных поворотах, непонятно почему так выстроенной тропы. В фиолетово-серой дымке слева неожиданно промелькнуло (проявилось на минуту и скрылось за густой пеленой, обозначаясь более ярким пятном в облаке), солнце, но оно было настолько холодным и тусклым, что, скорее, испортило настроение признаками непогоды. Горы, оставшиеся за спиной, никак не удалялись, как будто назло прилепились к заснеженной трассе и передвигаются вместе с ней. Громко гудели за спиной паровозы. Поворачиваться и смотреть на них, пока, не было смыла – грохот составов однозначно давал понять, что пешеходы ещё, фактически, никуда и не ушли. Но как только стало немного светло и видно отчетливо стало, что впереди ещё мама-мия сколько пути километров, а ветер задувает и холодно, а дымка опускается, размывая очертания дороги и возможно будет пурга, а пока что относительно тихо, - у всех, трехсот с лишним, участников перехода в голове проявилась одинаковая мысль: «Белое безмолвие». Ноги хрустели по заснеженному льду сами оп себе, голова работала отдельно, высчитывая комбинации, скорость, возможность и необходимость привалов, опасалась, что подымится буран, и строила планы, что тогда делать. Так прошло ещё полчаса и всего пять-шесть километров пути, а, может быть, семь или восемь – точно никто не знал. Олег, ушедший немного вперед, и уже шагающий с какими-то лыжами в руках, неожиданно остановился около небольшой ярко-красочной группы каких-то людей, преимущественно женского пола. «О, уже успел себе подружку найти!» - решил Архип, полагая, что Олег остановился с девушками на привал и его заодно подождать. Через некоторое время Архип поравнялся с ними. Но это был далеко не привал. Точнее, привал, но вынужденный, не запланированный – на снегу сидела молодая женщина, бледная, как лед, и держалась за живот, повторяя часто и тревожно: «Мне плохо. Мне плохо. Ой, о-о-о. Мне плохо». 


- Что случилось? – спросил Архип у Олега.

- Девушке плохо, - ответил тот. А что он ещё мог ответить?

Олег, как врач, пытался чем-то помочь девушке, но рядом с ней уже ворожил официальный врач перехода, тоже пытаясь помочь, но у них это плохо получалось. Единственной, что они сумели ей пока дать, это пару желтых таблеток, теплую куртку и горячий чай. Попытались поднять её и потихоньку пойти – только усугубили, ещё хуже стало. Её постоянное «Мне плохо» начинало нервировать всех, потому что никто не знал, что с ней делать здесь, на льду, тем более никто не хотел, чтобы она вырубилась или, не дай Бог!, отдуплилась. Все смотрели на врача и ждали от него каких-то правильных действий. Где-то в дали носились два «Бурана» МЧСников, но они не замечали происходящего, были заняты какими-то своими делами. Официальный врач, посмотрев на Архипа и поняв его бесполезность в данной ситуации, сказал: «Передайте по цепи, что человеку плохо!» Это означало, что Архипу необходимо догнать эту самую цепь, потому, как пока тут все кучковались, основная группа туристов уже давно и далеко вперед утопала, только спины видны небольшими овалами – не докричишься. «Понял!» - ответил Архип и побежал догонять крайних в цепи, несмотря на тяжёлый рюкзак. Хоть дело какое-то нашлось, а то так стоять столбом слушай «Ай», да «Ой – Мне плохо!» - мочи нет! 


Как по заказу, заметив, что оне бежит, к нему прилетел «Буран» с двумя прицепленными санями и ещё с какими-то личностями в них, вальяжно лежащими среди мешков и коробок с чем-то, видимо, с продуктами. «Буран» остановился на однозначно понятные знаки Архипа.

- Здорово, парни!

- Здорово, - ответили парни, сквозь маски на лицах и большие горнолыжные очки.

- Там девушке плохо, вырубается, – Архип показал на скопление народа на льду.

- Понятно, - «Буран» ни секунды не мешкая, умчался туда.

Было видно, что девушку погрузили на сани и повезли обратно в Танхой. Олег, с какими-то (где он их взял?) опять лыжами в руках, догонял Архипа. Архип пошел потихоньку, но так, чтобы Олежка догнал. Надо же узнать, что за лыжи доктор надыбал, может, мародерствует, с «трупа», так сказать, снял – очень интересно, где и нафига они ему нужны, тащить их через весь Байкал? 


Олег догнал.

- Что за лыжи? – первое, что спросил Архип. На счет девушки и так все ясно было, потом можно спросить.

- Нашел. Кто-то выкинул – крепление сломались, а я подобрал, хорошие, целые, - Олег показал сломанные крепления. – Мы же ходим, катаемся по выходным. Лыжи хорошие, целые, крепления сделаю, будут свои. А то там - на прокат только.

- Понятно.

Лыжи, действительно, были хорошими и целыми. На них, даже, было написано «Быстрица», что говорило о принадлежности их к отечественному производителю. Но зачем они сейчас попались, чтобы их через Байкал тащить, было не понятно. Но хочет – пусть тащит, его дело. И Архип, закрыв тему, спросил о другом:

- Что с бабой?

- Перегрузилась.

- Не своим темпом пошла?

- Наверное. Их целая компания. Что-то её подрубило.

- Надо меньше пить перед стартом. Или Активированный уголь принимать.

- Точно, - вспомнил Олег. – А я иду, думаю, чего у меня голова не болит? Мы же вчера прилично выпили. Про уголь-то – совсем забыл. Точно. Ты здорово с углем придумал.

- Это меня Вовуня научил. Перед пьянкой полпачки, во время - полпачки и после, можно, полпачки-пачку. И все, как огурчик утром. Мышцы, конечно, чувствуют некую причастность к алкоголю, зато, голова не понимает, что бухала вчера. Вова – спортивный врач, знает, как допинги укрывать, бедолага. А мы вчера с тобой всего по полпачки съели, зато эффект какой на свежем воздухе! 


Архип с удовольствием подумал, что Доктору понравился его трюк с углем. Но чтобы не выказать это, он снова перевел тему:

- Давай, до без двадцати девять идем, – будет как раз два часа, - и привалимся, чайку попьем. Согласен?

- Давай, как скажешь.

- Всё, пошли. Своим темпом. Без двадцати тормози и жди меня.

- Хорошо.

Олег, с лыжами на перевес, пошел, удаляясь немного вперед, быстрее и чаще передвигая свои нижние конечности, под названием ноги.

Когда человек готовится к подобному переходу, набирает с собой фотоаппаратов, думая, что он отснимет там незабываемые кадры и их будет много и разных. Когда у него в кармане МП-3-Плеер, полный Кашина и «Эльдорадо», который даже доставать нет желания, потому что нужно расстегивать куртки, куда-то залазить в карман, потом его прицеплять на шею, втыкать в уши наушники, включать, да ещё и слушать всю дорогу (а другие тебя обогнали и ушли в точку). Когда человек все это уже набрал с собой в поход, это означает, что он слишком хорошо о себе думает, полагая, что у него на все это будет время и силы или желание. Или давно никуда не ходил. Нужно быть конкретным лосем и такие дистанции каждый день проходить, чтобы воспользоваться плеером или фотоаппаратом, как на прогулке. Щелк, щелк, «А ты, ждешь меня! Я не допил ещё портвейн!»… Но, когда впервые идешь в переход, лучше этого не брать, чтобы лишнее не тащить, а потом не отвечать на идиотские вопросы родных: «А чего ты ничего не сфотографировал?» злым и обидным встречным вопросом, а то и двумя: «Ты всё спросила?» И: «Может, в следующий раз, сама пойдешь, поснимаешь и покажешь, чего наснимала? Деловая, бляха, нашлась!» Поэтому, Граждане! Храните деньги в сберегательных кассах, а в поход берите, как можно меньше всего! 


Архип достал термос китайский свой, как не странно, с горячим прилично чаем, «Сникерс» каждому – себе и Олегу и фотоаппарат – всё равно что-то надо снимать, раз уж взял. Посидели на рюкзаках, попили горяченького, понадкусывали твердый, как стекло, потому что замерз, собака, «сникерс» и пощелкали друг друга на цифровик. Полегчало, повеселели, отдохнули, погрелись, жизнь наладилась, солнышко взошло, ветер поутих - можно продолжить путь.

- Ну, что? Ещё пару часов идем, и снова завалимся, чайку попьем – ещё осталось немного. А уж потом до упора, до лагеря. Идет? – Архип почему-то решил, что он здесь чего-то решает. 


- Давай, - согласился Олег, решив, почему-то, то же самое.

Ну, хорошо – решили, так решили, поступайте, как знаете. В путь, и ещё два часа хрустящей дороги, белого безмолвия, таскания драных рюкзаков на бестолковой спине, и разговорчики в строю, чтобы дорога стала короче. Лучше не расходиться, идти рядом и трещать без умолку, чтобы не соскучиться. Так и пошли.

- Тебе надо – эти лыжи тащить?

- Да, пусть - мне не мешают.

- Ну, тащи, тащи, лыжник.

- Хорошие лыжи. Придем, подлажу, буду ходить.

- Ходи, ходи.

- Там заешь, как на базе классно. Мы там так классно отдыхаем. Пробежишься, разомнешься, разогреешься – здоровою Пошли с нами в следующие выходные.

- Хорошо, вот только лыжи найду.

- Там на прокат дают – не дорого. 


Олег понимал, что Архип шутит. Архип не понимал, что шутит Олег.

- На прокат – ни то, свои надо.

- Нет, там классно. Пошли – тебе понравится.

И ещё минут восемнадцать они жевали эту тему и незаметно прошли километр.

Что-то ударило снизу в лед и с грохотом пронеслось глубоко под ногами на всю ширь Озера.

- Бль…! Ещё землетрясения сейчас не хватало! – непроизвольно выругался Архип.- Это что, сейчас второй толчок будет?

Ноги сами стали аккуратно вставать на ненадежную твердь.

Но второго толчка не было. Упокоились. Решили, что показалось. Хотя, как такое решишь, когда находишься на льду? Архип оглянулся. Из-за ближних, темных холмов стали показываться вершины более дальних, заснеженных гор.

- Уже порядком от берега ушли, - констатировал он. – Вон, смотри, стало дальние сопки видать. Чем дальше будем уходить, тем боль горы будут вставать за спиной. Большое видится на расстоянии. 


Олег тоже посмотрел на горы за спиной.

- Да, уже далеко ушли.

- Самое время землетрясению нас покачать.

- Не говори.

- У меня корефан есть, – Вадик Сосновский, - они в прошлом году, в конце декабря, ещё по тонкому льду на Малое Море на рыбалку поехали, так, говорит, там тоже, как землетрясение жахнуло, аж, говорит, страшно было оглянуться, посмотреть - джип на месте или уже провалился. Так и сидели, какое-то время, боялись оглянуться. Но, слава Богу! - всё обошлось, – и джип на месте и сами не провалились. Землетрясение на льду – радости мало.

- Не говори.

- Мы с ним как-то, идиоты, в апреле на рыбалку поехали. Вот уж, действительно, идиоты! Всё тает, а мы хариусков решили половить Вышли утром на лед втроем – там с нами ещё один парень был. Пока до своих лунок дошли, лед качался, мы прыгали со льдины на льдину через небольшие щели, добрались до места под скалой. Под скалой тень – лед более крепкий, не чувствуется, что тонкий. Буром провернули - где-то сантиметров сорок-тридцать толщина. Нормально. Давай рыбачить. Солнце взошло. Стало всё таить. Там, откуда мы заходили, оказалось всё в воде. И лед ни просто на льдины разошелся, хотя он и так разошелся, а стал таким игольчатым. Структура такая – наступишь, и нога проваливается вместе с иголками льда, как в грязь. То есть, идти - бесполезно. Что делать? Сидим под скалой. Там тень, лед потолще. Типа рыбачим. Просидели до темноты. Надеялись, что в темноте морозом его прихватит. Его прихватило. Но выбираться по темну – вообще кошмар какой-то! Идешь, под тобой все прогибается, того и гляди, лопнет и тогда – тю-тю! А нас трое, все в зимних одеждах – тяжёлые. Разошлись мы на небольшое расстояние друг от друга, чтобы меньше давить на лед и пробираемся с фонариком во лбу по тонкому льду. Я поклялся, что если доберусь – на рыбалку больше ни нагой. Как выяснилось позже, все тоже самое себе пообещали. Мы выбрались удачно, не провалились. Весь вечер ржали сами над собой, какие мы кретины, и как мы смешно, якобы, выбирались: что говорили, как матерились. Веселились, как дети, водки надравшись по самую маковку. А на следующее утро нас опять на рыбалку понесло! Идиоты! Нахера нам эти хариусы?! Но нет же: охота – пуще неволи! Ты был на подледной рыбалке? 


- Никогда.

- Повезло. Хочешь, съездим на Малое Море?

- Посмотрим.

- Хорошо. Если дойдем.

- Дойдем! Куда мы денемся?

- Я тоже так думаю. Лишь бы снизу больше никто не колотил – дома нет нихто.

Пока они шли и беседовали, как на прогулке, люди их обгоняли. Если так дальше пойдет, то они станут последними в этом маршруте.

- Ну и что, - сказал Архип. – Мы же не на рекорд идем. Нам же главное сам факт – Озеро пересечь. А с какой скоростью – это наше дело. К тому же, скорость эскадры мерится по скорости самого тихого корабля. Будем этим кораблем – пусть мерятся по нам. Когда мы, вот так с приятелем, весенним, ярким, солнечным днем, ещё погуляем по Байкалу, по самой его середине? Никогда! Никогда такого в жизни уже больше, скорее всего, не будет! Так зачем нам спешить? Наслаждаемся и кайфуем. Согласен? А рекорды – это, вон, пусть молодежь рвется на рекорды. Мы себе уже все доказали – отдыхаем, начальник. К тому же, всё оплачено – иди, гутарь, любуйся природой. Вспоминай безделушки и дыши, дыши, дыши озоном – пригодиться. Придем на стоянку – накормят. Придем в Листвянку – дождутся, без нас не уедут. А то, что спасателей задерживаем – так это их проблема, они же спасатели, должны быть всегда на чеку. А мы чайники, идем и дойдем. А уж как мы это сделаем и за сколько по времени – кого волнует? Так что, всё Олэ ридэ, Доктор. Согласен?

- Согласен.

- Ну, вот и ладушки! 


И Архип запел: «Белеет мой парус тобой одинокий на фоне стальных кораблей!»

- Не такие песни надо петь! – сказала, откуда не возьмись, вынырнувшая из-за спины лыжница в красном комбинезоне.

- Почему? – не понял Архип. – А какие надо?

Но лыжница ничего не ответила, ускользив быстро вперед.

- Что за день-то такой? – недоумевал Архип. – В поезде водку нельзя, курить нельзя, то не правильно, здесь не так. Ещё и песни не те пою! Почему все мною командуют? Я рыжий что ли?

Архип развел в стороны руки с лыжными палками на привязи, покачал удивленно головой, плюнул в сердцах на дорогу и крикнул в след убегающей дуре в красном костюме:

- Какие хочу – такие пою! Тебя не спросил, лошадь семипроцентная!

Лыжница, скорее всего, услышала. Прибавила ходу.

- Не дают старику мне покоя, - уже улыбаясь, сказал Архип Олегу.

- А почему семипроцентная?

- А ты посмотри на неё – сколько сам-то процентов ей дашь? Больше семи - точно не катит! Максимум – семь с половиной. Ну, лошадь же. Видно не вооруженным глазом. 


Олег улыбался и не отвечал. Он, со свойственной ему природной деликатностью, с приобретенной профессиональной этикой, будучи от природы человеком культурным и интеллигентным, частенько лучше молчал, чем возражал или спрашивал. А уж спорить, он вообще редко спорил. Привычка: выслушал пациента, составил свою картину, определил диагноз и назначил лечение. А что там говорит потерпевший – его не колышет. Пусть, что угодно говорит, а лечит-то его Доктор. А Доктора зовут Олег. Так же и в быту, и в жизни у Олега: вы говорите, но лечить меня не надо, я сам, кого хочешь, вылечу. Венеролог, одно слово.

Архип для Олега был интересным экспонатом. Его видение жизни, когда рассматриваешь фотографию на свет с обратной стороны, привлекало и забавляло Олега. Необычный типус. Сразу и заболевание-то не определишь. Вроде все правильно делает, а на жизнь смотрит, как сквозь ребристое стекло – всё переломано, наоборот и кверху ногами. Но любопытно. И не глупо. И говорить с ним, и слушать его – не соскучишься. Реагирует на всё моментально – не проведешь. Многое удивляет в его размышлениях, а многое настораживает, но всё равно всё, вроде, правильно определяется, если с его точки зрения смотреть. Забавно. Посмотрим, что дальше – пут долгий, есть с кем пообщаться. После можно поразмыслить и определить состояние пациента. Говори, говори, Архип, - ноги сами намотают километры.

- А ты когда-нибудь думал о смерти? – как бы межу прочим спросил Олег. 


Архип прищуренным взглядом посмотрел на Олега.

- Карту составляете, доктор?

- Что-то вроде того, - улыбнувшись, сознался Доктор. – Интересна твоя интерпретация.

- Смотря, что ты хочешь узнать. Я вот однажды девочку одну клеил. Хорошая девочка, красивая, молоденькая, сучка, но не хотела давать. Пришлось ей рассказать страшную истории о том, что жизнь коротка, и что надо брать, пока есть возможность, всё, что она дает. Ну, как обычно – старая песня для юных особ, если они не отдаются. Рассказал ей, как мы будем ощущать себя в гробу. Когда неструганые доски прямо перед глазами (и показал ладонью, как близко), когда пошевелиться невозможно – тесно, всё немеет и преет. Когда дышать нечем, когда сверху уже сыпется земля и давит на крышку. Потом начал жути нагонять, как набухнет и лопнет печень, легкие от недостатка кислорода порвутся, сердце перестанет качать кровь в мозги и появятся черные глюки. Потом приползут черви и начнут поедать самые нежные места вначале, внедряясь в тело. Белые, скользкие, мерзкие. За ними прибегут черные, хрустящие, жуки и начнут откусывать кусочки кожи, мяса, жир. А изнутри свои амебы, начнут делиться, размножаться и хрумкать остатки внутренностей, кишков и мозгов, тоже, превращаясь в опарышей. Газы начнут выделяться, пойдет вонь невыносимая, наполняя гроб, в котором и так дышать нечем… «Перестань, перестань!» - запричитала она, прижалась ко мне, а потом, с облегчением отдалась. Тебе про это рассказать?

- Нет, конечно. Мне интересно, что ты думаешь о потустороннем мире. Как ты себе его представляешь? Наверняка же, ты про это думал.

- Думал, конечно. Но я человек верующий, в церковь, иногда, правда, редко, от чего самому стыдно, хожу. Православный я. Но, сознаюсь, своя точка зрения у меня на этот счет есть, да простит меня Библия. Размышления же никому не вредили, правда? 


И Архип, на всякий случай, перекрестился.

- Рассуждать на эту тему, прогуливаясь по льду Байкала, когда до берега уже не добежишь – не очень-то правильно, я считаю. Мысль, она же, зараза, иногда материализуется. Начну тебе рассказывать про смерть, как жахнет землетрясение, а уж потом, на облаках придется доканчивать мысль. А с другой стороны, если я сорок лет шел к тому, чтобы вот здесь, на Байкале уйти под лед, вместе с ещё тремястами балбесами такими же, как я, и с тобой, в том, числе, так чего же не поговорить и на эту тему. Не буду призывать старуху с косой, расскажу, что я думаю по поводу того, куда переселяются души людей, в моей, как ты говоришь, интерпретации, после их ухода из жизни. Без относительно. Так - потянет?

- Да.

- Тогда поехали. Вот, что такое Ад и Рай? Нам говорили: Ад под землей, там котлы, черти с вилами, серой пахнет, жуть, боль, ужас, и всё такое, от чего мучаются грешники, за то, что натворили при жизни. Примерно так, правильно?

- Да.

- Дальше. Что такое Рай? Сады, прогулки, музычка, красота, нега, удовольствие, расслабуха полная, отдыхэйшен на всю оставшуюся потустороннюю жизнь. Правильно?

- Да, примерно так.

- Учитывая то, куда сегодня залезла наука, я имею ввиду, космонавтику, микроскопы , электронику и всё такое, сегодня так просто уже не объяснишь, что Ад под землей, а рай – за облаками. Все эти галактики, молекулы и электроны, вихревые потоки, черные дыры, магнитные поля значительно расширили рамки представления о том, что мелко, что бесконечно далеко и крупно. Ты меня понимаешь? 


- Понимаю, понимаю. Продолжай.

- Ну, вот, учитывая это, уже так просто не объяснишь, где находится Ад и Рай. Здесь нужно думать и что-то другое, пока ещё может быть, совсем не понятное представить. Мозги свои закинуть дальше, за вселенную, или глубже – меньше чем электрон и какую-нибудь там вибрацию микро частиц, фантомов каких-нибудь. Что-то такое. Хрен их знает – я в этом не специалист, а так, понаслышке, чисто для кроссвордов. Ну, это не важно, важно, что границы со временем, благодаря науке, разошлись. И Бог стал более велик и огромен, раз он создал не только землю, но и галактики, вселенную и мелочь, вроде атомов и частиц. И химия ещё плеснула жару – биологически мы расщепляемся, то есть гнием и переходим в качественно новое состояние – навоз. Хотя об этом в Библии давно говорилось: из праха пришли, в прах и уйдем. Однако, что такое Ад и Рай. Куда-то же все равно наши души, наши биополя, говоря по научному, наши электроны, наши файлы накопленной информации прожитой жизни, должны подеваться. Не сгниют же они вместе с телом, на самом-то деле, – это, как минимум, не справедливо. Значит, нужно посмотреть с другой стороны.  


- Это ты умеешь.

- Спасибо. Слушай, и пока я не осекся - не перебивай. Самое главное начинается. Вот ты - живешь скотиной. Ну, предположим, чтобы легче объяснить, без обид и не ты конкретно. Понятно это, да?

Олег кивнул, чтобы не перебивать. Архип это понял, оценил и улыбнулся.

- Ну, ладно – так-то не грузись, совсем-то молчать не надо. Я пошутил.

- Хорошо, - улыбнулся Олег в ответ. – Говори. Как удобно, я на свой счет принимать не буду и никаких обид. Я просто слушаю.

- Вот, это то, что надо. Продолжим, пока не остыл. И так, ты живешь, как скотина! Сволочь последняя! Гад, тварь, подонок! У тебя на уме только, где бы что спиздеть, напакостить, кого-нибудь подставить, предать, сделать человеку плохо и больно. Ты ублюдок, людей убиваешь, почем зря, ты – душегуб. В твоих мозгах одно только: кровь, кровища, кишки наружу, мозги по стене, вонь разложившихся трупов, слёзы матерей, причитание и мольбы о пощаде, а ты, всех мочишь, гасишь, рубишь, гноишь, сжигаешь, насилуешь, да престо - берешь и жрешь людскую плоть. Ты – животное, убийца, садюга, эсесовец. Возможно, ты больной, что, скорее всего, но это дело не меняет. Короче, ты понял, что человек может жить таким образом, и некоторые так и живут, к сожалению. Вопрос: что накопится в файлах его мозга? Ответ: вонь, грязь, кишки, кровища, трупы, слезы, ужас, стоны, крики, предсмертные судороги, кал, моча, блевотина, слизь, гной и прочее мерзость такого же плана и вида. После кончины такого субъекта, что сохранят его электроны души? Только это и сохранят! А раз другого не накопил – вечно с этим и живи – воняй, гний, барахтайся в говне и ползай среди трупов и криков вдов. Вот тебе и вечный Ад! Получи, что заслужил, что накопил за прожитую жизнь, что сохранил и приумножил. На страшном суде поместят тебя в твою же кашу микрочастиц, и варись в этом котле – чертей не надо, сам себя покусаешь, раз привык издеваться, а другого-то нет. Сам себе судья, режиссер и палач. Вот будет тебе кино на основе тобой же отснятых сюжетов – склеивай, как хочешь – всё равно ничего хорошего не получится! Но если жил ты правильно, хорошо, любил жизнь, людей, этот мир. Любовался солнцем, цветами, речкой, птицами, дышал полной грудью и помогал другим, за что тебя любили, благодарили и рады были тебе, тогда другое дело. Тогда твой «отснятый» материал содержит много хорошего, красивого, много приятных лиц и ситуаций, много добра и чистоты. Тогда, как не склеивай эту пленку – все будет хорошо, чисто, прозрачно и мило. С таким фильмом можно прожить на том свете прекрасно. Но, к сожалению, у всех у нас есть черные картинки. Чего больше? Если больше волшебных восходов и зорь у костра с сынишкой на рыбалке, чем разборок с женой или козлами из соседнего ларька, то и кинуха будет поприятнее. Если больше гадил – ничего не поделаешь – придется вынюхивать. Так что, Олега, наслаждайся жизнью и не плюй в чужой колодец – напиваться все вместе, потом, будем. У меня всё, товарищ студент. Как мог – пояснил. Вопросов не надо – я не все ответы знаю. Да и устал. Не пора ли перекурить. Кстати, еще на льду не курил. И курить не охота – задохнусь, скажем так. Во - прикатило. Где Коля? Они так рванули! Он детишек загубит таким темпом! Но, да ладно - это их дело. Давай перекурим. Чего? Загрузился?

- Есть немного. Давай отдохнем. 


И они завалились на рюкзаки, достали термос, шоколад и фотоаппарат. Минут десять на льду попить и пощелкаться – нормалёк. Солнце светит высоко в небе уже, по-весеннему радостно. Ветер, почти, перестал задувать. Лед в торосах блестит и сверкает. Девчонки цветные мимо проходят на лыжах и так. Красота! Любуйся жизнью, накапливай файлы с цветными картинками для будущей склейки кина на Страшном Суде! Красота! Любуйся, живи и дыши, пока Бог дает тебе эту возможность и прелесть! Если расступится лед – значит, так надо, значит, пора отчитаться, значит, время пришло. А покуда, – пей чай и смотри, как тихонечко сикают лыжницы вон там за торосом, думая, что их не заметно, не видно. Красота! А? Правда, Олега?

- Красота! – согласился бы точно Олег. 


Допивая свою кружку чая со «стеклянным» «Сникерсом», Архип вдруг добавил:

- Знаешь, сколько я копоти в своем детстве повидал?! Хочется теперь цветной мозаики, чтобы картина получилась цветной, не хочу вечно колючую проволоку фиксировать и грязную стену облезлых кирпичей. Хотя, один знакомый седелец правильно сказал: наша фантазия – наша свобода. И он, я надеюсь, прав. Среди ошарпаных стен можно увидеть пещеру несметных сокровищ, как Граф Монтекристо, или купаться в лазурном море, где на пляже, на белом песке, среди плодоносящих пальм, тебя ждет прекрасная креолка с нераспечатанной коробкой «Баунти». Немного фантазии и стены исчезнут. И усталость пройдет, если об этом думать на марше. Я в Армии такой прием всегда применял. Помогало. А если всё это можешь, и даже за стенкой ты не был скотиной, если правильно жил и поступал, как мужчина, если путь, прорубая отцовским мечом, ты соленые слезы на ус намотал, то, как пел Владимир Семенович, значит, нужные книжки ты в детстве читал! 


Архип, замолчал, допивая чай. Посмотрел на Олега. Тот стоял и молча смотрел на Архипа. Потом, задумчиво, произнес:

- Да, это многое объясняет.

Архип улыбнулся:

- Я небезнадежен, профессор?

- Вполне! – приняв его тон, ответил Олег.

- Ну, тогда, двинули дальше?

- Пошли.

Они встали, навьючились, взяли лыжные палки и лыжи (зачем он их тащит?) и двинулись в путь.

Не успели они сделать и сотню несчастных шагов, как за спиной раздался голос:

- И не стыдно вам?

Архип непроизвольно остановился и захохотал. Не поворачиваясь, подняв голову к небу, он громко спросил Небеса:

- Ну, что за день-то такой сегодня?! Что ещё ни так?! Чего я должен стыдиться?!

И после этого обернувшись на голос, он увидел старую знакомую по вагону – рыжую тетку в красной ветровке, но теперь она была ещё в огромных зеркальных очках, чем сильно походила головой на стрекозу.

- Чем я ещё перед кем провинился? – спросил он уже у неё.

- Последние идете, - как укор, произнесла она. – Пенсионеры, и те уже давно впереди. 


Действительно, получилось так, что пока они болтали, их все обогнали. Даже влюбленная парочка, идущая медленно за ручку, и та их обошла, пока они пили чай.

- Ну и что? – недоуменно спросил Архип. – Это плохо? Или запрещено?

- Стыдно.

- Чего стыдно? – уже не выдержал Олег.

- За вас стыдно. Ой, - вздохнула стрекоза, - мир перевернулся!

- Что ещё за мир? – Архип сквасил морду.

- Мужики перевелись. Наравне с бабами идете. Дети вас перегнали. Последние. Вот, а потому что пьете, потом идти не можете. Говорила вам, - не пейте. Теперь, вот, еле идете.

- Вы хотите пообщаться на эту тему? – спросил миролюбиво Архип, давайте, поговорим.

- А чего мне с вами разговаривать? Вы же…..

Вдруг парочка влюбленных, идущих чуть-чуть впереди, присела на привал. Красно-рыжей пришлось остановиться, их ждать. Она, видите ли, должна идти по плану перехода последней. Такова её доля, как организатора. Приходится ей всех ждать.

- Ну, вот, теперь ещё эти! 


И она отстала.

- Надо было её послать, резонно заметил Олег.

- Можно, конечно, но лучше поговорить – тетка же тоже устала, ей поворчать надо, путь сократить – это маленькие секреты пеших туристов. Идешь, ругаешься, а ноги-то несут, и время и километры не замечаешь.

- У неё, наверное, точно, семьи нет. Такие змеи, как правило, без семьи. Чего бы ей тащиться в такую даль, если б была семья?

- Возможно, - согласился Архип. - Вполне, возможно. Надо же, сегодня все нам замечания делают. Жаль, я бы с ней пообщался на эту тему, путь бы сократили за переговорами. Всё предопределено – раз она подошла, значит, так надо, значит, что-то с ней нас после свяжет или окажется, что в прошлом что-то было. Это точно, вот увидишь. Не даром же, ещё в поезде она на нас зациклилась. А поговорить бы стоило, догонит, постепенно, - поговорим. А то что-то я уже подустал – с мешком я, конечно, погорячился. Тяжелая сволочь, тащи его теперь впустую – скорее всего никакого бурана не будет, разгулялась погода. Зря навьючил лишнего. А что делать? Придется свой крест тащить. 


Как по заказу, появился «Буран». Забрал обессиливших, стоящих чуть впереди, девчонок, и хотел, было, уезжать, но Олег махнул ему лыжами и побежал, пока то не уехал.

- Сейчас договорюсь, пусть рюкзак заберет до лагеря, раз все равно не нужен, - успел он крикнуть Архипу на бегу.

- Логично, - согласился Архип и рванул следом за Доктором.

- Заберешь наши мешки? – спросил Архип у водителя в маске и больших лыжных очках.

- Запросто, - ответил тот, - загружайте.

- Я лыжи тоже можно положу? – спросил Олег.

- Ложи.

- Ты там выгрузи где-нибудь их, мы потом заберем, - уточнил Архип показывая на свой рюкзак и лыжи Олега.

- Они на санях будут. Придете, да заберете.

- А ты, что свой рюкзак не будешь отправлять? – не понял Архип, глядя, как Олег не собирается даже снимать свою ношу.

- Не, мне не тяжело. Я потренируюсь ещё.

- Ты, чё? Отправь, пусть едет. Налегке-то лучше. Прошвырнемся, как по бульвару. Идти-то ещё не хило – километров десять, наверное.

- Тем более, ещё раз придется остановиться. А у меня есть бутылочка Аршанской воды, орехи, изюм, как мы любим. Пригодится. Ничего, я свой сам донесу, мне полезно. 


- Ну, так-то – да. Как хочешь. Тащи.

- Вы всё? – спросил водитель, газуя вхолостую.

- Да. Трогай, любезный. Спасибо.

- Пожалуйста.

И «Буран» захрустел по снегу к далекой точке на льду, от которой поднимался дымок – там был промежуточный лагерь «105 меридиан».

Пока наши друзья разбирались со своими баулами и лыжами, пока решали что к чему, влюбленная парочка их обогнала, «Буран», как мы знаем, потом умчался, и появилась опять «стрекоза».

- Здрасти, давно не виделись, - съехидничал Архип. – Как, Вы? Не устали?

- Это вы устали, я вижу. Свой рюкзак даже не способны донести.

- А чего его в пустую таскать? Умный в гору не пойдет, - слышали такую поговорку?

- Это всё отговорки для слабаков, - не унималась рыжая.

- У Вас семья есть? – полюбопытствовал Олег.

- Почему Вы так не любите мужчин? – тут же добавил Архип.

- Я люблю мужчин, у меня есть семья. У меня трое мужчин: муж и два сына. Я люблю мужчин.

- А почему Вы тогда не сними? – Олег проверял свою версию.

- Почему, не с ними? Мой сын в голове колонны идет, ведет всех.

- Ну, вот, видите! А Вы говорите, мир перевернулся. Всё нормально: мужики впереди, бабы - позади. Если Ваш мужчина ведет нас - баранов, то всё логично. 


- Он не мой мужчина – он мой сын.

- А что, Ваш сын - не мужчина. Мужичек же он Ваш, значит всё правильно – мужчина. Ни так?

Рыжая подумала и решил, что так-то оно, вроде, так. Но продолжала паскудить:

- Я про вас говорила, что вы не мужики, идете последними, рюкзак отправили, а вдруг пурга! Что тогда?

- Тогда Вы, как спасатель, меня будете спасать, - ответил Архип.

- Вот! Только на женщин и надеетесь, что они вас спасут.

- Мне не важно – женщина вы или мужчина. Спасатель – спасай в случае шухера. Правильно. Девушку же спали там, в начале пути. Кстати, что с ней?

- Поджелудочная отказала. В больницу увезли в Танхой. Хорошо, что ещё близко было. Успели.

- Чтобы поджелудочная отказала, это надо бутылку водки выпить и кусок сала приличный сожрать перед стартом. Может, что-нибудь другое?

- Говорю же – поджелудочная. Вот именно, от водки всё. Сами-то, небось, тоже еле идете. Сколько вы вчера водки выпили? И куда она только в вас влазит? Дети смотрят, учатся. Что я детям скажу?

- Скажите детям: «Пусть всегда будет солнце!»

- Смейтесь, смейтесь, посмотрю я на вас, как вы дойдете. Не мужики, а пропойцы одни пошли. Свою ношу на других перекладывают. Зато, всю ночь пили. 


Архипа уже стала злить эта непонятливая, ворчливая баба. Пора принимать кардинальные меры – спорить с ней бесполезно, надо проскочить другим путем. Тогда он поставил вопрос по-другому, изменив конкретно тон:

- А Вы никогда не рассматривали концепцию, что люди, идущие рядом с Вами, могут Вас не правильно понять?

- А чего не правильно? – насторожилась «стрекоза», не ожидав таких словесных оборотов.

- Я вот что имею ввиду, уважаемая, - продолжил Архип, понизив тембр голоса до баритона, не свойственного людям на холодном Байкальском льду. – Вы понимаете, с кем Вы рядом идете и ругаете кого?

- Что ещё? – рыжая подняла голову.

Её глаза, наверняка, вызывающе смотрели на наших ребят, но за огромными, зеркальными, совсем ей не шедшими очками этого не было видно. Но по позе и голосу, легко угадывалось.

- Давайте с Вами предположим, что в данный момент вы разговариваете с человеком, который занимает довольно высокий государственный пост и в настоящее время, находясь в отпуске, решил со своим старинным другом пройти по Байкалу, так сказать, немного размяться. Человек этот – чиновник, понятно, что мало двигается – работа такая. Больше сидит за столом и в президиуме, автомобиль его государственный возит с номерным знаком «001», давно этот человек физически не упражнялся. Однако, повторюсь, в отпуске, решил с молодежью наравне покорить Байкал, пересечь пешком, не смотря на звания, должности и правительственные награды. И пошел. А с ним пошел его друг – известный ученый, заслуженный медицинский работник, отоларинголог…

- Кто?

- Ухогорлонос – так понятней?

- Да, так бы и говорили. 


- Хорошо, говорю: ухогорлонос, тоже мало двигается, потому что всё больше лечит людей по семь дней в неделю. Но тоже пошел, пока есть небольшой перерыв в работе. И вот, они идут, общаются, наслаждаются панорамой, обсуждают проблемы текущего момента, никуда не спешат, потому что некуда спешить – такое в их жизни не часто бывает, чтобы посреди Озера, вдвоем и никаких звонков и вызовов. Кроме того, они всё, как полагается, оплатили, за ними должны следить, помогать, если надо, накормить на промежуточном пункте и доставить в город по окончанию перехода. И им не обязательно надрываться и тащить свои мешки, если есть возможность отправить их на санях к месту сбора. Им, важнее для самих себя, пройти маршрут, так сказать, путь осилить, чтобы понять, что они ещё не совсем потеряли форму. Мужики же, все-таки, хоть и мало двигающиеся, потому что прилично обставленные государственными делами и заботами о здоровье российских граждан. А хочется пройти, подышать свежим байкальским воздухом, вспомнить молодость, покушать с ребятами из одного котла, и на автобусе, а не на служебной машине, заметьте, вместе со всеми вернуться домой, чтобы потом это всю жизнь вспоминать об этом с удовольствием и самоудовлетворением. Правильно я рассуждаю? Вы улавливайте мою мысль?

- Ну. 


- Ну? Вот Вам и ну. А тут появляется миловидная женщина, начинает немножко хамить, ругать и заставляет их нервничать и идти зачем-то быстрее, не давая им насладиться тишиной, даль безбрежной, простором и красотой неописуемой. Не дает возможность получить позитивный заряд энергии для дальнейшей работы на благо отчизны и граждан нашей великой, огромной, могучей страны. Почему, спрашивается, люди, которые всё оплатили, которые ничего плохого не сделали, а лишь слегка выпили со старыми друзьями за встречу, не шумели и не хулиганили, теперь должны идти и слушать, как их отчитывает довольно симпатичный человек, который получил деньги за то, чтобы устроить им качественный, приятный, безопасный отдых, пусть даже, в виде прохождения марафонской дистанции по скользкому льду. И ещё нужно учесть, что вполне могла бы быть метель, а нет – наши уважаемые люди, несмотря даже на это, идут наравне со всеми, и нет рядом с ними телохранителей, и никто не подозревает, кто они такие. А люди идут! Так что, уважаемая, давайте будем уважать друг друга.

- Мне всего-то каких-то несчастных пять тысяч за это платят. А я иду.

- Вот, видите – вам пять тысяч, вашему сыну пять тысяч – десять тысяч за один день в бюджет семьи. Вы не бесплатно идете. А мы рядом с Вами идем, да ещё за это уплатили. И довольно прилично. Хотелось бы узнать, чем кормить нас будут на сто пятом меридиане? 


- Лапша, бутерброд, чай, шоколадка. Там не сто пятый меридиан – торосы в этом году, пришлось лагерь ближе ставить к западному берегу.

- Вот как? И намного ближе?

- От лагеря до Листвянки километров шестнадцать.

- По прямой?

- Нет. Там приличный загиб есть. И не один.

- Интересно получается, опять же, - не унимался Архип. – Получается, от Танхоя люди идут до промежуточной стоянки километров тридцать, а то и больше. Правильно?

- Да, так и есть. А что? – не понимала «стрекоза». – Зато потом идти меньше. Раз – и на берегу.

- Точно, точно. Но это лучше объяснить дилетантам. Я понимаю так: если промежуточный лагерь ближе к берегу, чем надо, следовательно, до него от берега тоже ближе. Так?

- Так.

- Так, конечно. Значит, завозя продукты и все остальное, организаторы перехода экономят на горючем – кататься же от берега до лагеря и обратно меньше приходится, правильно?

- Ну, наверное, меньше.

- Значит, мы тут идем, ломаем ноги по торосам, устаем, слушаем, как нас ругают, за то, что мы отправили свои мешки на санях, голодаем, так сказать, лишние десять километров, возможно, налетит шквальный ветер, возможно, землетрясение разломает лед, но мы оплатили, чтобы это вы всё предусмотрели и приняли меры, если будет такая необходимость, а за наши же деньги, сэкономив на горючем, организаторы перехода к нам приставляют спасателя, который за пять тысяч в день, идет и проедает нам плешь своим недовольством нами. Не порядок! Что это такое? С этим нужно будет, как следует разобраться! Не порядок! Люди не должны страдать! Мы к этому ещё вернемся. А пока… 


- О, куда это они? – рыжая спохватилась и направилась к парочке влюбленных, которые сошли с вешек, чтобы срезать поворот и пошли по чьим-то следам.

Идти там было вполне безопасно – много людей там прошло, судя по следам, видимо, «стрекозе» просто хотелось уйти от этих двух непонятных типов с ихними разговорами, и она нашла повод, и ушла вбок.

- Лихо! – оценил Олег.

- Запыхался я, - сознался Архип. – Сколько сил потратил на клушу. Но так-то, правильно же всё разжевал.

- Более чем. Я сам не понял бы, почему промежуточный лагерь ближе к берегу. Не задумываясь, считал бы, что для нас так лучше – меньше идти после обеда.

- Во-во, и они так рассудили, благодетели наши. Дурят нашего брата. И на мозги ещё капают. Ну, ладно, я помолчу немного – запыхался. Ничего? Не обидишься, если я помолчу? 


Олег улыбнулся.

- Конечно, ничего. Тебе палец в рот не клади – не знаешь, порой, что ответить, чтобы впросак не попасть.

- Не целься в Просак, тогда не попадешь, - попытался сострить Архип, но это не совсем у него получилось, поэтому, чтобы сгладить уголок, он добавил: - Согласись, Олега, технично?

- Грамотно, - согласился вежливый Олега и протянул бутылку Аршанской воды.

Архип попил, поблагодарил и замолчал на какое-то время.

На «105 меридиане» хлопали разноцветные флаги, играла музыка, кипела вода в полевой кухне, стоял целый ледяной городок с башенками и воротами виде арок, ярко-алая палатка, и ледовые нужники. «Ещё бы из увеличительных стекол они туалеты построили!» - не преминул заметить Архип. Люди в разноцветных одеждах, обедали и фотографировались. Была даже телевизионная компания местного канала. Эта компания, у кого не лень, брала интервью. Димка Александров поил оператора коньяком и без ограничений снимался, как самая колоритная фигура. Колины дети, действительно, вымотались, аж глаза ввалились. Им уже не хотелось никуда идти. Особенно дочке. Коля позвонил на базу (здесь уже сотовый брал) и вызвал «Хиус».

- Вы поедете с нами или дальше пойдете? – из вежливости задал он вопрос, заранее зная ответ.

- Мы пойдем. А вот если можешь, рюкзак мой забери, - попросил Архип. 


Он свой рюкзак только что забрал с саней, и тот показался ему неимоверно тяжелым.

- Хорошо, - согласился Коля. – Давай, тогда хоть сфотографируемся на память.

- давай, согласился Архип, достал фотоаппарат, и они пошли к флагам, ледовым домикам, к столбу со стрелками обозначений, сколько километров до Луны, Москвы, Нью-Йорка, ещё каких-то городов, и до Листвянки -16.

Коля, в свойственной ему манере, пока настраивал фотоаппарат, соблазнил каких-то девчонок сфотографироваться. Те, ни долго думая, облепили Архипа со всех сторон и сфотографировались, не оставив ни явок, ни паролей, ни адресов – как всегда.

Примчалось даже три «Хиуса», загрузили лентяев и немощных, и Архипов рюкзак, и Колиных деток с друзьями совместно и с Колей. Остался только Димка Александров, старый майор, рубака, весельчак и балагур, похожий на кота Базилео в своих Пиночетовских очках и оранжевых шароварах. Оставшиеся километры до Листвянки теперь предстояло пройти им втроем. Ребята допили Димкин коньяк, Архип разрешил себе покурить (первая на льду сигарета), попили ещё немного чая, набрали термос в дорогу, позвонили домой, похвастались, что уже много прошли, кряхтя, поднялись, оглянулись на пройденную дорогу, посмотрели, что ждет впереди, и двинулись в путь.

Солнце уже начало клониться к горизонту.

Каждый пройденный километр отнимал много сил. Димка и Олег, не смотря на то, что были с рюкзаками, выглядели бодрее. Димка всю дорогу болтал что-то о службе, задавал вопросы, Архип смурел и иногда огрызался - ему было не до разговоров. Перекуры стали чаще. Усилие воли Архип заставлял себя вынуть из кармана фотоаппарат и даже улыбался в объектив, а потом падал на лед и отдыхал, почти ничего не ел, только попил чай, который быстро кончился. Спина мерзла без рюкзака, а на льду остывала ещё быстрее, хотя вся одежда была мокрой от пота. «Я доползу, чего бы мне это не стоило!» - утверждал сам себе Архип и продолжал двигаться. Появилась огромная трещина, которую не в состоянии был преодолеть «Уазик». «Ещё этого не хватало в конце пути!» - промелькнула мысль. Мало было торосов, на которых выворачивались ноги, и спасали только лыжные палки, чтобы не свалиться с ног. Берег приближался ужасно медленно, а силы оставляли Архипа всё быстрее и быстрее. Ребята – Олег и Димка – это видели, но продолжали идти рядом, не покидая Архипа. Он кое-где вставлял шутки, но выматывался и буксовал на скользком льду и в торосах.

Мимо пронеслись сани с рыжей «стрекозой» по направлению к берегу. 


- Ну, ты скажи, - проворчал Архип. – На нас тянула, а сама уехала. Мир у неё перевернулся.

Олег тоже что-то нужное добавил по этому поводу, заодно, объяснил любопытному Димке, в чем дело, и всё продолжилось.

Солнце падало. Подул противный холодны ветерок. Берег был близко, но до него ещё было далеко. Архип уже брел на автопилоте, отгоняя липкие мысли: а что если не хватит сил? Хватит! Я сказал! Поднимался и шел, стиснув зубы! Герой, чего сказать. Надо меньше пить и курить, землячок, и тогда, как твои напарники, будешь весел и свеж. А так пока иди, скрипи зубами, но иди, не ломайся, - осталось-то фигня, пара километров. Уже окна видно в домах. Иди, малыш! Иди! И малыш шел, скрипел, ворчал, но не ныл, не скулил, а шел и улыбался на привалах в маленькую дырочку фотоаппарата.

Всё! Последний шаг со льда, земля, ворота из фиолетовых флагов - Финиш!

Теперь в детско-юношескую школу, на второй этаж (чтоб он был не ладен) – там чай, перекус, кто хочет – водка, сертификаты героев, легкий отдых, и на автобусы в город.

От водки Архип отказался, но, увидев «стрекозу» в красной ветровке с обожженным солнцем лицом, специально громко сказал:

- Дима, налей мне водочки, пожалуйста.

Она, как будто только этого и ждала. Тут же стала рассказывать своим знакомым женщинам, как мы пили в вагоне, как шли, как отдали рюкзак, но в конце добавила честно:

- Но дошли! Я сама видела. Специально следила! Сами прошли весь путь. Дошли. Вот, настоящие мужчины.

- Ну, хоть так – и то хорошо! – вдруг выпалил, глядя на неё, Олег.

Олег держал рюмку в руке – он от водки не отказывался.

Казалось бы всё, но! Но вечером, в новостях передали информацию о переходе: сколько участников, сколько километров, ля-ля-ля, тополя. А в конце показали интервью с организатором марафона: рыжая «стрекоза», не снимая очков, говорила, как много людей не дошло в этом году даже до середины пути, а всё из-за лени, а ни потому, что устали. Что-то ещё говорила. А сразу за ней, на заднем плане, скорее даже фоном, Архип, облепленный молодыми особами, фотографировался, глядя куда-то влево, за кадр. Там Коля стоял. Архип и не видел, что попадает в камеру, его, видимо, тогда больше подружки интересовали, но, вот надо же, попал вместе с рыжей, и на стоп кадре они остались вдвоем: рыжая сквозь очки смотрит на телезрителей, а Архипкин профиль, в окружении баб, смотрит налево, в долговечность. «Как в воду глядел!» - сказал Архип, увидев это в новостях, улыбнулся и набрал номер Олега. Всё взаимосвязано!

Эраст Бутаков


Евгений РензинЭто безобразие! Безобразие, говорю. Я из-за тебя, Эрик, на работу пошел на час позже. И зачем нужно было публиковать такой интересный рассказ в рабочий день? Ну, хотя бы вечером нельзя это было сделать? :))))
15.02.2008, 13:30:15 |
Эраст БутаковЖеня, завтра, возможно, пойдет человек впервые на лед. А сегодня у неголомки, как угероя рассказа. Глядишь, да поможит ему эта писанина. (спасибо за слово "интересный")
15.02.2008, 14:12:59 |
Эраст БутаковСлава, спасибо огромное, что так классно смонтировал!
15.02.2008, 14:16:48 |
Евгений Рензин

 Эраст Бутаков: спасибо за слово "интересный"

Эрик, все остальные слова были написаны только для того, чтобы подчеркнуть слово "интересный". Эпизод про "ломки" особенно понравился! :)
15.02.2008, 21:51:30 |
Эраст БутаковЖеня, я не знаю, что ответить!
16.02.2008, 01:08:04 |
Ал КанИнтересный громко сказано.Вы наверное Евгений единственный кто его полностью прочитал.Эраст,вы не пробовали книги писать???Уверен такие как Евгений их бы читали.
18.02.2008, 20:08:42 |
Эраст БутаковСудя по всему, в этом году никто на лед официально не выйдет! Позвонил я Коле Крюкову — одному из организаторов перехода — он объяснил, что администрация не финансирует в этом году переход, а непосредственно с участников брать крупные суммы они не рискнули! Что ж, кто-то будет ждать следующего года, кто-то "дикарем" пойдет и в этом. "Ангара" по этому поводу уже написала много предложений. Жаль, что не состоится — хорошая затея была, а вот уже второй год облом!
01.03.2008, 15:03:00 |
Антон ВасильевОтлично! С большим удовольствием прочитал от корки до корки!
01.03.2008, 17:58:13 |
Эраст БутаковСпасибо. А мне Ваши фотографии нравятся!
01.03.2008, 19:31:26 |
Георгий CауткинОбалдеть. Спасибо Эраст. Теперь точно зимой на Байкал приеду.
05.03.2008, 23:10:29 |
Эраст БутаковПожалуйста, конечно, Георгий! Только я не понял, чего там такого заманчивого, чтобы обязательно на Байкал зимой ехать?! Но всё расно, спасибо, так как мне лестно! Приезжайте, конечно, — не пожалете!
06.03.2008, 07:30:32 |
Сообщения могут оставлять только зарегистрированные пользователи.

Для регистрации или входа на сайт (в случае, если Вы уже зарегистрированы)
используйте соответствующие пункты меню «Посетители».

На главную