Часть первая. Зима. Маршрут
День первый.В конце февраля двенадцатого года я загрузил свою походную амуницию в багажник автомобиля и выехал из небольшого сибирского городка Тулуна в сторону Нижнеудинска. Так началось мое очередное путешествие в Тофаларию – горную страну, расположенную в самом центре Восточных Саян. Цель этого путешествия – не просто посещение труднодоступного края, а прохождение так называемой саянской кругосветки, во время которой я планирую пройти значительную часть восточной Тофаларии на вездеходной технике, снегоходах и северных оленях, а затем по рекам Ия и Барбитай спуститься в Тулун, тем самым замкнув свой кольцевой маршрут. В Нижнеудинске я заехал в местный краеведческий музей, знаменитый своей экспозицией, посвященной быту тофаларского народа. Большая часть этой уникальной музейной коллекции, аналогов которой нет нигде в мире, была собрана знаменитым нижнеудинским краеведом Михаилом Ивановичем Пугачевым. Этот человек внес значительный вклад в изучение истории Тофаларии. Он открыл неизвестные ранее современному человеку пещеры, наскальные рисунки, стоянки и караванные пути древних людей. К сожалению, несколько лет назад Пугачева не стало, но до сих пор о нем с особой теплотой вспоминают его друзья, среди которых множество таких же незаурядных людей, как и сам Михаил Иванович. Например, художник и путешественник Алексей Степанович Усков. Однажды, изучая исторические источники, а также местные предания и легенды, Пугачев пришел к выводу, что гипотетически в Тофаларии может находиться могила Чингисхана. Опираясь на информацию, собранную во время многочисленных этнографических изысканий, Михаил Иванович отправился к горе Алхадыр, расположенной в центральной части Восточных Саян. По мнению тофов, эта гора является священным местом, на котором проживает «владыка всей Земли». И действительно, изучая отроги Алхадыра и Ханбургутского хребта, Пугачев нашел дольмен, остатки древней дороги, вымощенной камнями, а также тридцать две каменные кучи, выложенные в форме подковы вокруг вытоптанной ритуальной площадки. Вернувшись из Тофаларии, Михаил Иванович несколько лет готовился к возвращению на священную гору для дальнейшего, более подробного, изучения окрестностей Алхадыра и поиска древних артефактов, но неожиданная смерть разрушила его дальнейшие планы. И вот, в две тысячи двенадцатом году, тщательно ознакомившись с материалами Пугачева, я решил добраться до места возможного погребения легендарного полководца, расположенного на одном из отрогов Алхадыра. Собственно, в этом и заключается вторая, основная, цель моей экспедиции – поиск могилы Чингисхана. В Нижнеудинске меня встретил знакомый водитель Болхоев Андрей, на «шестьдесят шестом» которого мы и отправились в сторону Тофаларии. Преодолев несколько таежных перевалов, мы через несколько часов пути выехали на берег Уды, по льду которой проходит так называемая «дорога жизни» - зимник, два месяца в году являющийся главной транспортной артерией между Тофаларией и «большой землей». Все остальное время доставка грузов и пассажиров в горную страну осуществляется только с помощью вертолетов, которые в Тофаларии с каждым годом видят все реже и реже. Оставив за спиной порядка сотни километров зимника, мы решили остановиться и отдохнуть на кордоне местного егеря Гоцмана Аркадия Аркадьевича. Сам кордон располагается на берегу, недалеко от устья впадающей в Уду речки под названием Огнит. Егерь приезжает туда периодически, но пожилой мужичок довольно потрепанного вида и женщина, занимающиеся хозяйственными работами, проживают на кордоне постоянно. Они-то и накормили нас соленой черемшой, малосольным хариусом и крепкой похлебкой из изюбрятины. Покинув заимку Гоцмана, мы с Болхоевым продолжили свой путь по тофаларскому зимнику. Наша задача на сегодня – добраться до поселка Нерха, расположенного на берегу одноименной речки, которая также как и Огнит, является левым притоком Уды. Ближе к полуночи, мы добрались до тофаларского поселка, где и заночевали в избе одного из местных охотников. День второй.Приехав в Нерху с паспортом и открепительным удостоверением, я принял участие в выборах Президента России, которые здесь из-за отдаленности региона были организованы досрочно, двадцать шестого февраля. После этого я направился в гости к старейшей тофаларке – Шибкеевой Лукерье, согласившейся на родном языке исполнить одну из тофаларских песен. Усадив в кузов «шестьдесят шестого» пассажиров из Нерхи, мы покинули поселок и выехали в Алыгджер, где нас с нетерпением ожидал знакомый по прошлой экспедиции тофаларский оленевод и проводник Александр Киштеев, которого я уже по устоявшейся привычке буду называть просто дядя Саня. Примерно за пару часов мы преодолели расстояние в сорок километров, разделяющее два поселка, и въехали в Алыгджер уже в сумерках. Когда мы вошли в избу Киштеева, нас уже дожидался стол, уставленный тарелками с домашним хлебом, таежными разносолами, холодцом из изюбриных мослов и бутылкой водки из местного сельмага… День третий.Только сегодня по радио я услышал, что вчера в Туве произошло сильное землетрясение, отголоски которого ощутили жители значительной части Восточной Сибири, в том числе и Тофаларии, от которой до Тувы, как говорится, рукой подать. Я же колебаний земли не почувствовал, так как видимо в это время трясся в кабине «шестьдесят шестого». Ближе к обеду сыновья Киштеева, Алексей и Костя, нашли на таежном пастбище под Урунгайским белком и привели в поселок шесть северных оленей. В прошлогоднюю экспедицию, когда мы с дядей Саней поднимались к верховьям Малого Хангорка, у нас было всего четыре оленя. Но на этот раз нас ожидает более продолжительный и сложный маршрут, из-за чего количество снаряжения и провианта выросло на порядок. Соответственно, нам потребовалось больше вьючных животных. Я очень обрадовался, когда узнал, что дядя Саня сможет сопровождать меня в пути от Алыгджера до Алхадыра, так как раньше, жалуясь на больные ноги, Киштеев хотел отказаться от участия в экспедиции. Также с нами пойдет и младший сын Киштеева – Лешка. Вышли из Алыгджера довольно поздно, в четвертом часу дня, и по натоптанной таежной тропе вдоль небольшой речки Ошкарка отправились к первому перевалу. Изначально я планировал идти по Кара-Бурени, а затем через Дугольму переваливать к верховьям Правой Хайламы, но местные охотники посоветовали этого не делать, так как в этом году в горах выпало много снега, а тропы в тех местах не были набиты. Недалеко от места, где начинается подъем на перевал, мы остановились, чтобы немного отдохнуть, выпить сладкого чая, да заодно покрепче перетянуть навьюченные на оленей сумины. Место нашей остановки интересно тем, что недалеко отсюда, по словам Киштеева, находится могила шаманки, тело которой много лет назад не стали закапывать в землю, а уложили в соответствии с тофаларскими обычаями в приготовленный деревянный сруб головой на восток. А сколько еще таких безымянных погребальных срубов раскидано среди Саянских гор, никто, наверное, никогда и не узнает. С трудом поднявшись на первый перевал, мы полюбовались сверху на суровые саянские пейзажи, а затем уже в сумерках начали спускаться к стоящей на берегу Джуктыра избе принявшего нас на ночлег алыгджерского охотника Игоря, который за ужином рассказал нам множество таежных историй. День четвертый.Долго засиживаться у гостеприимного охотника не стали, начали собираться в дорогу. Во время экспедиции приходилось участвовать в процессе навьючивания северных оленей, который, наверное, нисколько не изменился за последние несколько веков. Интересно, сколько лет этим потертым суминам и оленьим седлам? Думаю, не один десяток. Отвязав навьюченных животных и попрощавшись с Игорем, мы покинули избушку и направились вверх по Джуктыру. Дядя Саня пошел с оленями по таежной тропе вдоль берега, а мы с Лехой – по льду реки. По дороге Киштеев-младший не давал скучать, рассказывая о таежной живности. Весь путь до истоков Джуктыра мы шли по следам, которые оставили грузовые машины, везущие грузы на месторождение редкоземельных металлов. Я шел по джуктырскому льду и радовался, что наконец-то сбылась моя мечта. Целый год я грезил о возвращении в Тофаларию, и вот, свершилось! Иду налегке, дышу свежим воздухом, слушаю пение птиц и байки Киштеевых. Правда, еще дня три рефлекторно хватался за пояс, казалось, что на ремне вибрирует мобильный телефон, который я вообще-то оставил в городе. Тем временем мы дошли до устья Мигальмы, где остановились на небольшой привал. Леха и дядя Саня принялись готовить перекус в виде строганины из замороженной ляжки кабарги, а я направился к избе охотника Игоря, где по его словам происходят жуткие вещи. Ничего необычного я не увидел, и, подкрепившись таежным блюдом из сырого подмороженного мяса, мы направились к верховьям Джуктыра, чтобы остановиться на ночлег в избушке, расположенной под очередным перевалом. К нашему разочарованию, ни в зимовье, ни в бане не оказалось печки, в связи с чем уже ночью, при свете луны, пришлось подниматься в перевал, чтобы дойти до очередной избы, которую местные почему-то называют Генеральской. День пятый.Изба Генеральская расположилась недалеко от вершины перевала, на одной стороне которого берет начало Джуктыр, а на другой – речка Индерма, по которой мы будем спускаться к Хайламе. После раннего завтрака Леха ушел искать разбежавшихся животных, а дядя Саня принялся чинить сломанное во время ночного восхождения грузовое седло, которое местные называют ангарчаком. Вскоре из-за деревьев показался Киштеев-младший, ведущий за собой связку пойманных оленей, после чего мы с дядей Саней стали собираться в дорогу. Леха тем временем решил показать свою удаль, вскочив на бесседельного оленя. В какой-то момент где-то вдали послышались звуки ревущих двигателей, и действительно, через несколько минут мы увидели грузовики, поднимающиеся на перевал. Нагрузив оленей и выпив перед дорогой по кружке чая, мы покинули Генеральскую избу и начали спускаться с перевала. Примерно через полчаса передвижения по тайге мы встретились с еще одной группой грузовых автомобилей. В кабине одного из автомобилей ехал знакомый Киштеева из Алыгджера – тофалар с оригинальным прозвищем Мондя, который вместе с водителями возвращался из своей тайги. Переговорили с перевозчиками, узнали, что они занимаются завозкой мобильных зданий для персонала, который будет обустраивать в Саянах Зашихинское месторождение редкоземельных металлов. Попрощавшись с водителями и Мондей, мы отправились дальше, к месту слияния двух рек – Индермы и Хайламы. Дядя Саня и Леха по очереди ехали на ездовых оленях, которые по-местному называются чарами, я же шел следом. Киштеевы предлагали сесть верхом на оленя, но я, понимая, что со своим весом переломаю бедному животному хребет, отказывался от их предложений. Спустя несколько часов мы вышли к Хайламе, на берегу которой стояло еще одно зимовье, названное Второй Генеральской избой. Возле каждой такой избушки всегда имеется запас дров, а внутри, как правило, хранятся спички, соль, сахар, заварка и крупы. Здесь же Киштеевы показали мне коптильню для рыбы и мяса. Покинув Вторую Генеральскую избу мы направились вверх по Хайламе, решив переночевать в избушке, которая принадлежит Монде. По расчетам Киштеева идти осталось совсем немного. А по информации водителей, перед мондинской избой мы должны были пройти через базу строителей Зашихинского месторождения. И действительно, вскоре мы вышли к строительным вагончикам, где нас встретил начальник базы и рассказал о перспективах обустройства Зашихинского месторождения, где будут добывать тантал и ниобий. Мы попрощались со строителями и уже через двадцать минут оказались перед избушкой Монди, возле которой автомобильные следы заканчивались. В первую очередь путешественники развьючили оленей, а потом принялись заниматься заготовкой дров, спилив стоящую рядом сушину, так как дрова в поленнице были сырыми. Очередной походный день закончился плотным ужином и сном на нарах, укрытых звериными шкурами. День шестой.Когда бы мы ни включали радио, из динамика доносились либо предвыборные дебаты, либо реклама какого-то средства, спасающего от слепоты. Не удивительно, что нас хватало на десять-пятнадцать минут, после чего радиоприемник отключался. Но этим утром нам повезло, ведущие одной из радиостанций выбросили в эфир несколько неплохих музыкальных композиций, под звуки которых мы собрались и продолжили свой путь к Алхадыру. Натоптанная, как было до этого, дорога отсутствовала. Мы шли по узенькой тропинке сначала по льду Хайламы, а затем нырнули в таежную чащобу. Леха с оленями убежал далеко вперед, а мы с дядей Саней шли не спеша, любуясь окружающей нас природой. Поднявшись в небольшую горку, мы увидели Леху, который грелся у костра под старым кедром. Усталости не было, так что, дождавшись, когда Киштеев-младший докурит сигарету, мы стали отвязывать оленей. Леха ловко заскочил на ездового оленя-чару, которыми, как правило, становятся быки-кастраты, и снова рванул вперед. Мы направились следом по петляющей тропинке. Примерно через пару километров от последней стоянки мы нашли подвешенную на дерево оленью упряжь. Пройдя еще немного, мы увидели еще одну охотничью избу, подобных которой в лесах Тофаларии срубили, наверное, не одну сотню. Где бы мы ни шли, всюду нам попадались такие небольшие избушки, которые, в основном, стоят по берегам рек и ручьев. Привала устраивать не стали, быстро осмотрелись и пошли дальше. А вскоре, на берегу Хайламы, мы увидели небольшие скалы с наростами каменного масла. За скалой с каменным маслом мы с дядей Саней поднялись на крутой бугор и встретили Леху, который выглядывал своих лающих где-то под скалами собак. Дальше наш путь лежал к так называемой стрелке, где встречаются две реки – Хайлама и Правая Хайлама. Так как Леха так и не появлялся, решили, пройдя стрелку, подождать его на противоположном берегу реки. Вскоре появился Леха, без добычи, но с попутчиком, который оказался охотником из Алыгджера. Он сообщил, что промышляет в этой тайге и проживает с еще тремя охотниками в урочище Шляпколын-Ой, расположенном под горой Сапкол. Мы решили, что эту ночь проведем в шляпколынойской избушке, до которой еще нужно подняться по крутому склону. С одной остановкой на привал мы поднялись в гору и вскоре наверху увидели избу, из трубы которой шел дым. Оказавшись рядом с зимовьем я познакомился с пребывавшими там охотниками, самым колоритным из которых оказался Витя Ломов по прозвищу Полиглот. Называют его так, потому что Витя помимо русского знает тофаларский, тувинский и бурятский языки. Ломов показал мне струйку кабарги, о которой я слышал множество раз, но ни разу не видел. День седьмой.В эту ночь в шляпколынойской избе остановилось на ночлег слишком много народу. На деревянных нарах нашлось только одно свободное место, куда определили Киштеева-старшего. Мы же с Лехой, достав спальные мешки, улеглись на пол, предварительно подстелив для мягкости потники, снятые с оленей. Проснулся утром от яркого солнца, которое заглядывало в избушку через открытую дверь. Дядя Саня, всегда встающий раньше всех, уже успел развести костер и сварить кашу. После завтрака мы нагрузили на оленей свои сумины и, попрощавшись с ребятами, начали спускаться к Правой Хайламе. Киштеев-старший с оленями вышел раньше нас. Мы с Лехой, догоняя его, спустились к реке так быстро, что заложило уши. Это сейчас мы идем по ровному льду, поднимаясь по Хайламе все выше и выше. А затем тропинка начнет петлять среди кустарников, произрастающих на верховых болотах. Снега становится все больше, из-за чего скорость нашего передвижения заметно падает. К тому же видно, что по тропе, по которой мы поднимаемся к Алхадыру, уже давно никто не ходил. Сегодня мы планируем добраться до базы геологоразведчиков, расположенной неподалеку от подножья Алхадыра, где по информации шляпколынойских охотников, в это время проживает только сторож, охраняющий оставленную геологами на зиму технику. Геологоразведка, в основном, ведется в теплое время года. Ищут медь и никель. Деньги выделяет «Норильский никель», который приобрел лицензию на этот Барбитайско-Ийский участок. Боюсь обидеть геологов, но почему-то местные тофы называют их бичами. Тем временем не перестаю удивляться изобилию птиц, каждая из которых явно желает перекричать своих соседей. Через несколько часов передвижения по тайге и верховым болотам, мы вышли на широкое, покрытое натекшим льдом, пространство. Чуть выше отсюда сливаются в одну реку Правая и Левая Хайлама. Мы сворачиваем на Правую, которая берет свое начало прямо под Алхадыром. Уже изрядно подустав от борьбы со снегом, наша таежная команда наконец-то увидела белоснежную гору, которая в Тофаларии считается священной. Дядя Саня оседлал оленя и вместе со стадом убежал вперед. Мы с Лешкой не спеша шли по следам грузовиков, на которых геологи завозят оборудование со стороны Тулунского района, через поселок Ишедей. Вскоре мы увидели вагончики и укрытую технику. Отдышавшись и оглядевшись по сторонам, мы стали распрягать своих оленей. На базе и, правда, проживал только сторож – молодой парень по имени Алексей. Из живности – колченогий пес, сидящий на привязи, и сообразительный кот по кличке Калистрат. Нагрев в сторожке воды, я при помощи ковшика и дяди Сани с большим удовольствием принял под звездным небом импровизированный душ, а потом мы организовали ужин, во время которого Киштеев рассказывал про Алхадыр. День восьмой.Утром следующего дня, взяв одного северного оленя, мы направились к Алхадыру – основной цели нашего путешествия. Сразу пришло понимание, что подъем к горе будет очень тяжелым, так как набитых троп не было, а снегу навалило, где по колено, а где и по пояс. Упоминания о странных сооружениях, к которым мы поднимаемся, есть не только в материалах Пугачева. Об алхадырском дольмене, древней караванной тропе и ритуальной «подкове» написано в дневниках новосибирской путешественницы Ирины Бородиной, которая летом две тысячи четвертого года в полном одиночестве пересекла Восточные Саяны от Орлика до Тулуна. Во время подготовки к этой экспедиции, мне также очень помог с информацией Александр Безденежных - бывший руководитель геологической партии, работавшей под Алхадыром до две тысячи восьмого года. Но прав был Безденежных, когда говорил, что подняться на Алхадыр зимой практически невозможно. Наши силы после восьмикилометрового перехода по глубокому снегу были на исходе. Взятый с нами северный олень тоже еле держался на ногах. Так как самый заснеженный и крутой участок пути, к тому же пересеченный следом сошедшей лавины, только начинался, мы решили после привала повернуть обратно. До этого я планировал перевалить через седловину, расположенную у южного склона Алхадыра, а затем спуститься к тофаларской избе, стоящей на устье Дергапсов. Там послезавтра должна была состояться наша встреча с тулунскими ребятами, которые поднимутся к устью на снегоходах. Планы пришлось менять, о чем я, остановившись, по спутниковому телефону поспешил сообщить встречающим тулунчанам. Посовещавшись, решили, что ночевать на базе геологоразведчиков сегодня не будем. Причина этому простая: у геологов не было бани, а нам, после нескольких дней в тайге, хотелось нормально помыться и погреться на полке. Зато в полутора километрах от геологов располагалась оленеводческая база, где имелась не только баня, но и жилые дома, в которых можно было остановиться на ночь. Поэтому, спустившись к базе геологоразведчиков, мы быстренько перекусили и стали собирать свои вещи. Навьючив оленей, мы попрощались со сторожем Лехой и покинули базу. По словам Киштеевых база оленеводов никогда не использовалась по прямому назначению из-за отсутствия нормальной кормовой базы для северных оленей. Не берусь утверждать точно, но по рассказам местных жителей строительство этих домиков стало способом для отмывания выделенных то ли из районного, то ли областного бюджета средств. В настоящее время оленеводческую базу тофы используют только для ночлега во время своих зимних перекочевок по Саянской тайге. А летом эти дома заселяются геологоразведчиками «Норникеля». Разгильдяйское отношение при строительстве оленеводческой базы аукнулось нашим разочарованием, так как за семь часов, которые топилась баня, температура внутри поднялась только до десяти градусов тепла. Наспех помывшись водой из растаявшего снега, мы убежали в жилую избу, где было намного теплее, чем в бане. За ужином определились с дальнейшим планом действий. Решили, что завтра дойдем до Левой Хайламы, поднимемся по ней на перевал, разделяющий притоки Уды и Ии, и спустимся к зимовью Трехстрелка, стоящего у истоков Барбитая. А после ужина я вышел из жарко натопленной избы, чтобы подышать морозным воздухом и полюбоваться природой Тофаларии, которая ночью особенно красива. День девятый.Сегодня встали раньше, чем обычно, чтобы до наступления ночи успеть дойти до зимовья на Трехстрелке, так как, судя по топографической карте, от оленеводческой базы до этого места довольно приличное расстояние. Позавтракали кашей с тушенкой, которой осталось всего две банки. Правда, есть еще немного кабаржатины. В общем, до завтра хватит. Тулунчане уже выехали из города, и везут с собой продукты, водку и сигареты для Лехи. Во время сборов дядя Саня вдруг обратился с просьбой взять его в Тулун. Говорит, уже несколько лет не выезжал из Тофаларии, а теперь захотел побывать на «материке», посмотреть, как живут люди в городе, да прикупить кое-чего, благо взял с собой деньги. Вообще-то в тайгу с деньгами не ходят, так что я сразу раскусил Киштеева, который изначально хотел выехать со мной на «большую землю». Ну да ладно, свободное место на снегоходах найдется. Напоследок окинув взглядом не поддавшийся нам Алхадыр, мы отправились вниз вдоль покрытой льдом реки к Левой Хайламе. Если первые дни передвижение по зимней гористой тайге давалось мне с трудом, то сейчас пешие переходы по Тофаларии доставляли удовольствие. А самое главное, тяжелый рюкзак не давил на плечи. Когда во время подготовки к эскпедиции я изучал отчеты туристов о похождениях в Восточные Саяны, то обратил внимание, что информации о восточной части Тофаларии в этих отчетах практически нет. Чаще всего, начиная свои походы из поселка Верхняя Гутара, путешественники отправляются в западную часть региона, где находятся озера Агульское и Медвежье, и берут начало горные реки, такие как Уда, Кизир, Кишта. Хотя и здесь полно красивейших, диких мест. Причина, скорее всего, самая банальная, это труднодоступность и дороговизна заброски. Если летом большую часть пути до Верхней Гутары, хоть и с трудом, можно преодолеть на грузовых «Уралах», то в Алыгджер возможно попасть только с помощью авиации, которая в наше время не всем по карману. Тем временем мы поднялись на водораздел, где решили разжечь костер и пообедать. Подкрепившись на скорую руку, наша интернациональная команда отправилась дальше, к горной складке, разделяющей притоки двух самых больших тофаларских рек. За спиной остались истоки таежных речушек, впадающих в Уду. А внизу, под водоразделом, нас ждет Барбитай, несущий свои воды к Ие. Барбитай берет свое начало в горной долине, где сливаются воедино три саянские речки – Кунтей, Ожигай и Балтырганах. Именно поэтому исток Барбитая называется Трехстрелкой. Там-то и находится изба, в которой мы сегодня планируем остановиться на ночлег. Прохождение перевала далось нам с большим трудом, так как идти пришлось по глубоким снежным надувам, в которые все время приваливались как люди, так и олени. К тому же, пока мы не покинули открытое пространство, наш переход осложнялся сильным ветром. Но ветер стих сразу, как только наш караван скрылся под кедрами. Шли без привалов, так как уже смеркалось, а нам не хотелось повторить ночной переход, когда несколько дней назад при свете луны мы по таежной тропе поднимались к Генеральской избе. Недалеко от Трехстрелки дядя Саня разглядел стаю изюбрей, которые мчались по косогору, на противоположной стороне реки. Кстати, это не единственные дикие животные, которых нам повезло увидеть в Тофаларии. До этого нам попадалась кабарга, видимо самка, так как клыков у нее не было. Видели и соболей, которых добывают местные охотники. Справившись с охотничьим азартом, Киштеев-старший не стал стрелять в изюбрей. Полюбовавшись грациозными животными, мы направились дальше, через наледи и заросли карликовой березки. Нам повезло, до зимовья на Трехстрелке наша изрядно подуставшая команда успела добраться до наступления темноты. День десятый.Сегодня с утра мое настроение было под стать испортившейся погоде. Вчера вечером должен был состояться запланированный спутниковый сеанс связи с тулунчанами, во время которого мы должны были окончательно определиться с местом нашей встречи, но все мои попытки дозвониться до тулунских ребят были безрезультатны. Утром я снова попытался набрать тулунчан. Но каждый раз автоматический голос из трубки по-английски бубнил о недоступности абонента. Ко всему прочему, телефон показывал минимальный уровень зарядки, так что, вытащив аккумулятор и спрятав его за пазуху, я вместе с дядей Саней стал определять наш дальнейший план действий. Прикинув все варианты, решили, что надо вьючить оленей и двигаться как можно дальше по Барбитаю, надеясь на скорую встречу с водителями снегоходов. Покинув Трехстрелку, мы направились вниз по реке, петляющей между отрогами Мандрыкского и Ханбургутского хребтов. В принципе, на хребет Хан-Бургут, на котором располагаются сооружения, описанные Пугачевым, можно выйти и отсюда по старой кочевой тропе, но, к сожалению, у нас нет ни времени, ни провизии. Обидно, конечно, что обошли кругом Алхадыр, а наверх так и не поднялись. Но с другой стороны есть повод снова вернуться в Тофаларию, и продолжить поиски. Только когда это произойдет, неизвестно. Во время пешки вспомнил об одном из жителей Алыгджера, который рассказывал, что где-то в отрогах Ханбургутского хребта есть пещеры, которые в старину местные шаманы использовали для своих обрядов. А уже после экспедиции я наткнулся на сборник «Пещеры и карстовые объекты Иркутской области», в котором написано, что здесь в шестидесятых годах Михаил Иванович Пугачев нашел пещеру, названную им «Барбитай Трехстрелка». Кстати, в одной из тофаларских легенд упоминается, что и на вершине Алхадыра есть пещера, в которой якобы собраны все сокровища Земли. Спускаясь по Барбитаю, мы проходили мимо красивых скал, своими очертаниями напоминающими средневековые замки. Думаю, что мало кто из жителей мегаполисов добирался до этих мест, но, судя по отчетам, найденным в Интернете, немногочисленные группы отважных туристов-водников все-таки проходили эту реку, начиная сплав от Трехстрелки. Останавливаясь, чтобы отснять очередной кадр, я приотстал от нашего каравана. Когда же я нагнал их за очередным поворотом Барбитая, то увидел, как наши олени вдруг решили совершить побег. После поимки оленей караван отправился дальше. Через несколько километров от места побега наших животных мы вышли к устью реки Большой Токты-Ой, которая берет свое начало под Ханбургутским хребтом. На устье Токты-Оя расположилась изба, принадлежащая алыгджерскому охотнику Андалаеву Ивану. Когда мы прошли мимо этой избы, мне показалось, что где-то вдали ревет двигатель. Хотелось верить, что это тулунчане едут нам на встречу. И действительно, через несколько минут из-за поворота реки выскочили три снегохода. Встречали нас тулунские любители таежных путешествий. Это Сергей Безотечество, Дима Дмитриев – представитель старейшей династии охотников из Аршана, Молчанов Сергей и четвертый участник пробега на снегоходах, имя которого, к сожалению, забыл. Выяснилось, что я не мог дозвониться, так как у тулунчан в день запланированного сеанса связи на спутниковом телефоне истек срок действия сим-карты, а мобильный телефон в тайге не ловит. Тут же накрыли импровизированный стол. После плотного перекуса выдали дяде Сане армейский тулуп, чтобы не околел во время поездки. Передали Лехе привезенные тулунчанами сигареты и продукты на обратную дорогу. А потом стали прощаться. Леха, который планировал дойти до Алыгджера за пять дней, пошел с оленями обратно. А мы, взяв с собой Киштеева-старшего, поехали в другую сторону, к базе «Тофаларский кордон», расположенной в несколько десятках километрах ниже по Барбитаю. Вы бы только знали, какое это удовольствие, сесть после длительного пешего перехода на удобное сиденье снегохода и проехать за полчаса расстояние, которое мы обычно проходили за день. Пока мы мчались вниз по реке, Дима Дмитриев, с которым я ехал на одной машине, рассказал, что до места нашей встречи никто еще не добирался на снегоходах. Связано это с большим количеством промоин, торосов и ледовых пустот, делающих опасным передвижение по Барбитаю в верхнем течении. Сергей Безотечество и сидевший позади него Киштеев угодили в одну из таких пустот, которую невозможно было разглядеть под снегом. Им повезло, и сами остались целы, и технику не повредили. Снегоход извлекли из ловушки и поехали дальше, к замерзшему водопаду, у которого сделали еще одну остановку для фотосессии Во время поездки мы общались с Димой на повышенных тонах, но не потому что ругались, просто иначе громко работающий двигатель снегохода не дал бы нам возможности услышать друг друга. Дима потомственный охотник, в этой тайге с самого детства. Добыл за свою жизнь не один десяток медведей, а сколько белок, соболей, оленей стали его добычей, он и сам не помнит. Вскоре мы проехали мимо построек, стоящих на устье Дергапсов. Именно сюда мы должны были прийти со связкой северных оленей, если бы смогли перевалить Ханбургутский хребет. Избушку на устье построил алыгджерский охотник по прозвищу Симпа. Такое прозвище ему дали неспроста, так как, подвыпив, Симпа считает себя самым симпатичным человеком в мире. Как это ни печально, но приходится прощаться с Тофаларией. Через несколько километров отсюда, проскочив устье реки Желос, мы пересечем невидимую границу горной страны и въедем на территорию Тулунского района. Правда, все печали позабудутся, когда после жарко натопленной бани «Тофаларского кордона», исхлестанные душистыми пихтовыми вениками, мы сядем за стол и опрокинем по стопке ледяной водки, а потом закусим ее вкуснейшей тушеной медвежатиной. День одиннадцатый.База охотников «Тофаларский кордон» была построена на берегу Барбитая несколько лет назад, в пятидесяти километрах от ближайшего поселка Аршана. Учитывая, что автомобильных дорог до базы нет, все инструменты и материалы для строительства завозились по таежным тропам и льду рек с помощью лошадей и снегоходов. Экспедиция еще не закончилась. Сегодня на двух снегоходах мы попытаемся подняться на Булгутуйский хребет, чтобы найти еще одни, выложенные из камней сооружения, которые раньше были обнаружены и описаны Пугачевым. Эти сооружения я видел на фотоснимках, сделанных Сергеем летом две тысячи одиннадцатого года во время пробега на квадроциклах к истокам Хадамы. Больше всего они похожи на двухметровые столбы, аккуратно выложенные из плитняка. Сергей отлично помнит место, где находятся каменные столбы, главное, чтобы погода, которая сегодня меняется ежеминутно, позволила добраться до них. Но как только мы поднялись на склон выше зоны леса, наши снегоходы начали тонуть в снежных надувах, из которых не всегда удавалось выехать с первой попытки. Сергей Безотечество сообщил, что главное по пробитой в снежном поле гусянке подняться повыше, а там уже не будет таких сугробов. Через несколько минут борьбы со снегом нам наконец-то удалось выехать на Булгутуйский хребет, где мы и продолжили свое путешествие. Поднявшись наверх, мы оказались в самом центре снежной тучи. Ощущения были самыми необычными. Казалось, что наши снегоходы мчались по бескрайней тундре, где-то неподалеку от берега Ледовитого океана. Все границы окружающего пространства до того были стерты молочной дымкой, что мы бы наверняка заблудились, если бы не GPS-приемник и Сергей Безотечество, который знал эти места как свои пять пальцев. За несколько километров до намеченной цели мы остановились, чтобы определить варианты дальнейшего пути, так как все чаще наш путь стали преграждать поля острых камней, передвижение по которым чревато поломками снегоходных лыж и гусениц. Решили оставить снегоходы и пройтись пешком в поисках более безопасной дороги. К сожалению, наши поиски не увенчались успехом. Каменные завалы можно преодолеть на лошадях либо квадроциклах, но только не на снегоходах. Было желание дойти пешком, но учитывая погодные условия и плохую видимость, решили не рисковать. Наверное, мы чем-то обидели местных духов, если они не пускают нас к древним постройкам. Разочарованные путешественники развернулись и отправились обратно, к своим снегоходам. Оказавшись возле оставленной техники, соорудили на крышке багажника одного из снегоходов импровизированный столик, а затем нарезали предусмотрительно взятые с собой колбасу, сало и хлеб. Достав бутылку водки, решили немного побурханить, чтобы задобрить духов местности. Скорее всего, это совпадение, но после того как мы водкой побрызгали духам, тучи неожиданно быстро разошлись и наша команда наконец-то увидела солнце. После этого, запрыгнув на снегоходы, мы покинули место нашей стоянки и отправились обратно, на базу «Тофаларский кордон». Так как видимость улучшилась, мчались быстро. Путь наш пролегал по верхам Булгутуйского хребта, высота которого в среднем составляет чуть меньше двух километров над уровнем моря. Ну, вот собственно и все. Очередная экспедиция в Тофаларию завершится сегодня ночью, когда возвратившись из тайги, я въеду в Тулун и замкну свой кругосаянский маршрут. А через несколько дней со своей семьей вернусь в Красноярск, где после отпуска с головой окунусь в рабочий процесс. Леха Киштеев с оленями через четыре дня дойдет до Алыгджера, а потом начнет строительство дома для своей молодой семьи. Дядя Саня, погостив у меня в Тулуне один день, уедет в Нижнеудинск, где на деньги, заработанные от продажи добытых соболей, купит бензопилу с лодочным мотором, и улетит в Алыгджер на рейсовом вертолете. Все участники похода разбегутся по разным сторонам, и лишь каменные изваяния, как и прежде, будут одиноко стоять среди гор и молчаливо охранять покой легендарного завоевателя. Вторая часть рассказа. Лето. | 
Описания походов
Мультимедия
Фотоотчеты
Маршруты
Файлы
GPS-файлы
Звуковые файлы
Ссылки
События
Живопись
Но летом. Это будет во второй части отчета.