Природа Байкала

Жизнь пошла какая-то совсем сумасшедшая. Дела, дела – оглянуться некогда. Даже на майский праздники, уж казалось бы, ан нет – только один денёк и удалось выкроить на горы. А куда на денёк-то? Решили в очередной раз пойти 2Б на Любовь-Дружбу-Аршан.

Стартанули из Иркутска в шесть утра. Я не выспался. Остальные не знаю, но я угнаться за ними не сумел. Таню только Комарову из виду почти не терял. Стас же с Сергеем усвистали от меня с опережением минут в двадцать. Ну, затаскиваюсь я на эту самую Любовь, сердце колотится, грудь вздымается что девятый вал, глаза навыкат. А Стас, этак, глумливенько:

- Ну что, когда ты решил, что на Аршан мы не пойдём?

- А как его увидал, так и решил.

А я, правда, как выше леса поднялся, глянул на кучу снега на гребне, так сразу и подумал – хорошая отмазка. Кошки-то мы не взяли. Май же. Я бы и без кошек смог, но лень же, а отмазка хорошая. Безопасность, ежели для нашей пользы, она всегда превыше всего!

Прошли мы чуть за вершину, от ветра спрятались, мандарины жуём. А кошки, собаки такие, на душе скребут – мол, чего же это мы в пять утра вставали, в шесть выезжали, домашних покидали. Чтобы на Любовь что ли затащиться? И всё? Всё!?

Хожу я по гребню, покуриваю, страдаю. И тут мне в голову приходит гениальная идея:

- А давайте, назад по-другому пойдём, на Кынгаргу отсюда свалим.

Энтузиазма идея не вызвала, но и сопротивления особого тоже не было. Пришлось мне только Стаса к гребню подвести, показать, что снега совсем мало и вроде бы всё просто должно быть.

- А если там сбросик какой, так верёвка же есть. Пойдём, разведаем, интересно же! – продолжил я свою агитацию.

В общем, Стас сдался, а Таня с Сергеем, видя такое дело, как-то само собой согласились. Но это не всё. В нашу команду напросился ещё один участник – некий Чернопёс, принимавший на вершине солнечные ванны и съестную подать. То ли учуял, что у нас есть ещё что-то вкусненькое, то ли захотелось ему изведать всех прелестей Любви.

И прелести не заставили себя ждать. Снега было мало, да, но это был такой твёрдый фирн, что мне пришлось изо всех сил дубасить его каблуками, чтобы выбить хоть какие-то ступеньки. А мы же без кошек, без ледорубов и связываться лень. Хорошо, справа от снежника уже местами травка сухая, камешки шершавые – а то бы совсем грустно было. Наконец, спустились до перегиба. За ним, как и предполагалось, сброс. Хороший такой сброс – метров десять. А это уже не предполагалось. Можно было его обойти справа, но крутовато. Стас пошел на разведку влево. Стоим, ждём. Чернопёс вообще разлёгся чуть не у края обрыва, томно по сторонам мордой водит.

- Сюда! – донеслось откуда-то снизу.

Идём за Стасом. Круто, приходится за ветки молодого кедра придерживаться, но ничего страшного. А вот ниже — кулуар сужается, на дне натечный лёд и очередной сброс. Что дальше будет – вообще непонятно. Тут слышим откуда-то сверху:

- У-у-у, у-у-у, на кого вы, гады, меня здесь оставили, у-у-у!

- Иди домой, дурачина! – отозвалась Таня.

- У-у-у, колбасу обещали, а сами, у-у-у.

- Домой, тебе говорят! – поддержал Таню Сергей.

- Я думал, мы команда, а вы, у-у-у!

- Брысь отсюда, домой иди! – заорали мы хором.

Чернопёс метался по краю сброса и костерил нас последними словами. Мы поотбрехивались малость, а как только отвернулись… К нам чуть не кубарем примчал четвероногий попутчик. Кажется, не смотрели-то на него секунд десять... И далеко до него было. Метров двести, не меньше… Спрыгнул? Обошел? Телепортировался? Мы не видели. Все варианты возможны.

- Балда осиновая, как ты дальше-то пойдёшь? – сердито встретил его Стас.

Чернопёс не ответил, не то сконфузившись, не то не захотев снизойти до ответа. Отойдя чуть в сторону, он плюхнулся на снег и свернулся калачиком.

- Вот же не было печали, — вздохнул Сергей.

- Ладно, слезет как-нибудь, — отмахнулся я.

Я утоптал снег, вогнал в снежный надув свои палки по самые рукоятки и стал страховать Стаса. Наш, левый борт кулуара, был совсем крутой, и Стас пошел на правый. Преодолев трёхметровую скальную стеночку, он выбрался на склон и проскрёбся к видавшему виды кедру.

- Самостраховка!

Следом за Стасом, страхуясь верёвкой, перебрались на другой борт и остальные. Только Чернопёс обошелся без страховки. Мол, чихал я на ваши условности. Более того, пока я вязал петлю на кедре, он, заслышав посвист бурундука, стал гоняться за потенциальной добычей. И чихал он, что склон крут и высок.

Наконец, всё было готово, и Стас изготовился дюльферять.

- Иди сюда, собака, — позвал он охотника.

- Лезь за Стасом, давай, — подключилась к уговорам Таня.

Чернопёс обернулся, подошел к нам, не то в надежде на колбасу, не то испугавшись остаться в одиночестве. Стас зашагал вниз и пёс, подгоняемый лёгкими Танюхиными тычками, засеменил следом. Он спрыгнул на полочку, преодолев почти метр спуска, но тут же испугался, заметался по сторонам и выбрался обратно.

- Ладно, Стас, иди уже, мы сами разберёмся, — скомандовал я.

Следом за Стасом спустился Сергей. К освободившимся перилам прицепилась Таня и опять позвала собаку:

- Ко мне, пойдём, давай за мной, псина.

Видя, что наверху уже скоро совсем никого не останется, Чернопёс стиснул зубы, мысленно взвыл на Луну и опять спрыгнул на нижнюю полку.

- Таня, ты не как мужики спускайся, а левее. Там следующая полка поближе.

Таня последовала моему совету, и Чернопёс решился на ещё один прыжок. Приближение дна кулуара придало ему отваги и, проскрёбшись по косой полке, он довольно лихо сбежал вниз.

Очередной сброс довольно легко обходился правым бортом. А вот дальше мы приплыли… После короткого пологого участка наледь обрывалась десятиметровой стенкой. Борта кулуара тоже не далеко ушли от вертикали – обойти сброс не получится. Благо, тут же растёт хоть и не толстый, но живой кедр – есть за что перила крепить. То есть мы-то спустимся, а вот что пятый делать будет?

- И в рюкзак он не влезет, — предрёк Сергей.

- Почему, в мой может влезть, — обнадёжил я.

Барахлишко из моего пятидесятилитрового куля перекочевало к Стасу. Стали мы аккуратненько запихивать пса в рюкзак. Безмозглый дурачина вытянул задние лапы и никак не хотел погружаться в него глубже груди. Стоило его отпустить, как он тут же вырвался на свободу. Тогда мы обмотали его расходником, один конец которого привязали к Стасу, а другой травил я. Пошел Стас дюльферять, но как только подтянул собаку к краю, как та бешено забрыкалась и, уже сверзившись на небольшую полочку в полуметре от края, раскорячилась и сбросила с себя путы. Пришлось мне без всякой страховки сигать за ней и помогать бедолаге выгребать наверх.

- Эх, надо было короче поводок делать, — посетовал Сергей.

- Да ладно, я его так спущу, — заверил я.

Таня с Сергеем по очереди дюльфернули вниз и стали следить за моими потугами. Я вдёрнул верёвку в спусковину, чуток приспустился и свистом принялся подзывать собаку. Чернопёс посмотрел на меня, но с места не сдвинулся.

- Ну, тварь ты дрожащая или право имеешь? – процитировал я Достоевского?

Чернопёс совсем по-собачьи склонил голову набок. В глазах читалось непонимание.

- На колбасу право, олух.

Уж не знаю, мнил себя пёс Наполеоном или просто хотел пожрать, но после моих слов он поднялся и аккуратно подошел ко мне, потягивая носом в поисках упомянутого яства. От протянутой руки он куда более прытко ретировался.

- Да внизу колбасу получишь. Иди, иди сюда.

Нехотя, с трудом преодолевая сомнения, он опять приблизился и тут уж я успел схватить его за лапу.

- Давай, не трусь!

Я потянул собаку за собой, согнув ноги, чтобы пёс мог прыгнуть ко мне на колени. Дальше мы оказались на той самой полке, где Чернопёс побывал раньше. Не отпуская лап собаки, я немножко приспустился, и тут левая моя нога повисла в воздухе. Оказалось, что верхний камень нависает над сбросом. Вода, превратившаяся сейчас в лёд, его обтекает, а я спускаюсь по границе льда и… воздуха. Кое-как мне удалось извернуться полубоком ко льду, опять согнуть ноги, превращая колени в полку, и аккуратненько перетащить на них зверя. Он же, между прочим, запросто мог спутать меня с колбасой и тяпнуть своей не маленькой пастью. Дальше я ухитрился запихать его подмышку и, пока тот не вырвался, стремительно скользнуть вниз.

- Ну, слава богу! – встретили меня друзья.

- Ах, оставьте, я отнюдь не бог.

- Собачий бог!

- Сомнительный комплимент.

- Ладно, боги, пойдёмте уже. А то я жене сказал, что скоро вернусь, а мы всё никак не спустимся, — стал подгонять нас Стас.

Впереди нас ждал ещё один сброс – самый высокий на нашем пути. Собаку с него спускал Стас, а верёвку стравливал я. Когда они добрались до ровного, отметина середины верёвки оказалась как раз на перегибе. То есть высота сброса – 20 метров.

Ниже было ещё два сброса, но оба удалось обойти. Один по снежной кромке, а другой по правому борту. Он, кстати, представляет собой ровную ледяную стенку едва ли не в 30 метров. Ежели кому надо что-то посложней, чем два ледяных ручья, впадающих в Кынгаргу в каньоне, так вот оно – дерзайте. По неглубокому снегу, полагаю, минут за 30 от Кынгарги сюда можно подняться. Ну а в апреле, без снега, и того быстрей.

Обходя этот последний сброс, пришлось спускаться по жутко пылящей и швыряющейся камнями осыпи, явно обнажившейся в ходе недавнего катаклизма.

Всего на спуск мы потратили пять часов. Чернопёс тут же получил вожделенную колбасу и булочку белого хлеба. Мы даже было приняли его в свою команду постоянным членом, но за Пьяным перевалом, добравшись до первой же помойки, он, даже не сочтя нужным попрощаться, принялся отыскивать ещё какую-нибудь жратву.

Вот такая Любовь.

Остальные фотки можно посмотреть здесь: От Любви до Кынгарги

А тут видео:

1. Дюльфер с собакой

2. Спуск с Любви Евгения

3. Спуск с Любви Татьяны