Природа Байкала |

Мой друг Андрей Новогранов предложил мне сбегать на "Мамай", покататься по нетронутым склонам гор Хамар-Дабана.

– Пока там никого нет. Мы будем первыми. Cедьмого ноября на "Мамае" народу будет, как сельдей в бочке. Снег испортят, останется только туситься и пить водку – с лихорадочным блеском в глазах проговорил Андрей.

– 30 октября, снега же еще совсем мало, – отвечаю с сомнением.

– Да там снега уже выше колена, – и выразительно показывает руками почему-то на уровне груди.

– Неделю назад, на Соболиных озерах, мы с тобой снег видели только на вершинах.

– Антоха, снег на Мамае есть. Поехали.

– Поехали, – согласился я.

И мы двинулись.

Не буду останавливаться на ошалевших таксистах, которые безбожно ломят цены, довозя до вокзала. При этом делают вид, что я им чем-то обязан. До Иркутска ехали на электричке. На станции Иркутск-Сортировочный электричка стояла минут двадцать – пропускала поезд. Чуть не опоздали к поезду, следующему Иркутск – Наушки. В поезде ехали в душном вагоне с общими местами. Выгрузились в Слюдянке где и остались на ночевку. На вокзале, рядом с нами, расположилась спать группа пожилых, но очень веселых туристов. У нас, ожесточенно жующих ужин, поинтересовались:

– Вы чё, ребята, всю ночь над нами жевать будете?

– Да. Мы еще вторые блюда закажем, – прожёвывая пищу и улыбаясь, невнятно ответили мы.

Надо сказать особое "доброе" слово о кафе Слюдянского вокзала. Когда мы подошли к стойке буфета, продавец на нас даже не посмотрел. Женщина смотрела телевизор. А после вежливой просьбы налить кипятка, она состроила рожу и "ушла в точку". Вдогонку мы ей бросили:

– Давайте у вас что-нибудь купим.

Купили мы у них всякой ерунды. И продавец продала нам кипяток за шесть рублей. "Да, веселая у нас страна", – подумали мы.

С утра резко подорвались на электричку, где в вагоне обнаружили двух брошенных, совсем маленьких котят. У одного котенка глаза от гноя совсем не открывались. После быстрого лечения он открыл глаза и с громким мяуканьем стал бегать по вагону. При чем, его более здоровый братец догадался залезть на печку и там пригрелся, а "слепой" так и бегал под печками по вагону, потеряв брата. На мои слова кондуктору: Пригрейте сироток.

Кондуктор сделала страшное и удивленное лицо, при этом родив идиотскую мысль:

– Нафиг вы их сюда приволокли?

От этих чудесных слов у меня отсох язык.

Андрюха, короче, я хочу в Боливию. Там будем хоть круглый год рафтинг развивать. СОВДЕП уже достал!

Конечно, праздничное настроение деятели сферы услуг нам не испортили. И мы, подъехав к точке "отрыва", еще в темноте выпали из электрички. На платформе мы оказались не одни. Познакомились с любителями сноубординга из города Иркутска – Валерой и Катюхой. Выяснилось, что в лагере у подножия горы Мамай, в "кунге" (авто будке) уже Коля и девушка Ира.

Подставляя спины ветру от проходящих поездов, мы привязали сноуборды к рюкзакам и в свете начинающегося рассвета бодро пошагали навстречу снежным вершинам. Путь пролегал по заснеженной дороге в верховья реки Большой Мамай. Снега было действительно по колено. А в Ангарске в это время его вообще не было. После 15 минут хода мы резко решили раздеваться. Упарились. Первым шел Андрей и как танк прокладывал дорогу остальным. С каждым километром уровень снежного покрова повышался. Через час мы попали в настоящую зиму. На фоне пригревающего осеннего солнца снежные вершины и ели, покрытые снегом, создавали впечатление нереальной зимней сказки. Я был сильно удивлен, обнаружив на тропе бульдозер, ушедший в землю. Виднелся только мотор и будка. Как выяснилось потом, некий бизнесмен взял разрешение на строительство горнолыжной трассы на "Мамае" и на бульдозере решил прокладывать дорогу. Утопив технику в болоте, он остыл к своему начинанию. От бульдозера ещё пахнет топливом, а на бортах будки уже красуются разнообразные надписи. "Фрирайд жив" – и всё такое. В нескольких минутах ходьбы от бульдозера лес расступился и открылся вид на долину реки, окруженную гольцами.

Да, забавно здесь, забавно! Попали в горы через десять километров пути!! – выдавил я из себя, пораженный быстротой заброски.

Вдали виднелся перевал

Вдали, в конце пологой, окруженной горами, долины виднелся перевал. Лес поредел, образуя скопления как на альпийских лугах. В том то и дело – такого ландшафта, на высоте восьмисот метров над уровнем моря, не должно быть. Снег покрывал долину и горы семидяситесантиметровым слоем. Кататься можно.

К двенадцати часам дня мы подошли к "кунгу". В будке действительно были Ира и Коля. Колян протропил путь на Мясной пупырь, откуда уже несколько раз спустился на доске. Быстренько поставив палатку, Андрей ушуровал с доской на склоны Мясного.

– Ты хоть чаю попей, – бросил я ему в вдогонку.

– Потом, потом, – отмахнулся от меня Андрей.

Я поел, выпил чаю. Чувствую, пришли силы могучие. Думаю: "Надо пойти, чего нибудь героического совершить". Полез забираться на гору. Куда же ещё? Лез, лез. Почти весь облез. Часа два забирался. На вершине огляделся.

– Да-а! Лепота! – сказал я неизвестно кому.

Вдали были видны сурово изломанные, заснеженные вершины Хамар-Дабана. На некоторых висели свинцовые тучи, освещаемые веселыми лучами солнца. В душе теснились чувство восхищения окружающим великолепием и осознание суровости нашего края. На Мясном пупыре видны маленькие темные точки горнолыжников. Кто-то спускается вниз, а кто-то забирается. А мне пора вниз. И "семимильными" шагами попрыгал я с вершины. Потом мне это надоело. Поехал вниз на спине и пятой точке. Собрав перед собой маленькую лавинку – останавливался. Вот, думаю, на каяке попробовать спустится с горы. Было бы забавно. Оставшиеся, прямые, двести метров пролетел как пуля. Рожа вся в снегу. Кайф!

Удовлетворенный "восхождением" и мокрый, я поплелся в лагерь. Встретил по пути страшно довольного Андрея. Рассказывает:

– Первый раз спускался с горы немного коряво. Второй раз летел как птица. Правда, зацепился за скрытый камень задним кантом и метров пять летел спиной вперед. Хорошо, что камней не было. Приземлился на снег.

– Сколько раз съехал? – спрашиваю.

– Три раза! Остальные один раз.

– Да я знаю, что ты не человек, а ураган.

– Да, я такой! – с иронией ответил Андрюха.

У кунга мы поставили горелку и уже в сумерках кипятили воду. Пока кипятилась вода, мы, мокрые и слегка продрогшие, принялись пить водку "из горла". Два раза приложились и полбутылки нет. Помогло. Стало совсем хорошо. Закипела вода. И захмелевшие, мы стали уплетать приготовленное картофельное пюре. Поев, легли спать с ожиданием завтрашнего дня.

Наутро, немного замерзший, я в палатке зажег горелку. Минут десять просыпался, сидя с горелкой в руках и подрагивая. Андрей проснулся и сообщил, что кататься больше не пойдет, так как стёр кожу на лодыжке, и намерен лежать в палатке до двенадцати часов. Отогревшись, я вылез из палатки на утреннее солнце.

– Андрюха, здорово ваще! Вылазь давай!- сообщил я.

– В натуре! – высунув голову из палатки подтвердил Андрюха.

Все двинулись кататься...

После утреннего чая все двинулись кататься на ближайший к кунгу склон. А я принялся всё этот безобразие фотографировать. Приглядев на склоне подобие трамплина, поставил пирамидку и сказал Андрею: "Заедь сюда и прыгни". Несколько раз попробовав прыгнуть, Андрей произнес: "Да ну тебя, шрайбикус". И стал кататься, где хочет. Я пытался запечатлеть потешные падения Иры и Катюхи. После падения девчонки вопрошали: "Ты снял, а? ". "Нет", – отвечаю. Девушки огорчались. Я тоже.

Залитые солнцем снежные склоны и вершины ослепляли. Солнце пригревало не по-детски. Меня не оставляло ощущение счастья и свободы. А как ощущали себя катающиеся даже представить трудно.

Но всё когда-нибудь кончается. Так и кончились эти восхитительные выходные. Пора домой. В каменные джунгли. Впереди несколько часов возвращения и переезда на электричке. Ребята были настроены прибыть кататься 7 ноября на великое столпотворение – "стояние на Мамае". Что они с успехом и осуществили. О чем нисколько не пожалели и даже наоборот, пребывали в полном восхищении от горнолыжного праздника.

Октябрь-ноябрь, 2004 г.