Природа Байкала

ЭТИКА ОХОТЫ

Жизнь любого человеческого общества регламентируется в первую очередь этическими нормами, выработанными этим обществом в процессе исторического развития. Как правило, каждый член общества знает, что такое хорошо и что такое плохо и располагает свободой выбора, как поступать в том или ином случае. Разумеется, постоянных и единых для человечества этических норм не было, нет и не будет, но у каждого народа (союза, объединения, общности людей) есть свои системы нравственных ценностей, которые защищаются общественным мнением и законодательством. В идеале писаные законы только отражают выработанные обществом понятия о добре и зле. Именно такое общество считается и действительно является морально здоровым.

В охотничьем деле страны о наличии нравственного здоровья говорить не приходится.

Охотзаконодательство и охота существуют сами по себе, отдельно друг от друга уже давно.

В результате былые охотничьи традиции частично утрачены, частично уродливо деформированы, а главной проблемой охотничьего хозяйства, ставящей под сомнение возможность его существования, было и остается браконьерство.

Трагичность в том, что общественное мнение почти всегда – на стороне нарушителей правил охоты, а ужесточение запретов, рост штрафных санкций, повышение количества всевозможных разрешений на право охоты и т.п. «меры» способствуют только обострению ситуации.

При этом все понимают, что проблему браконьерства только «полицейскими» методами в нашей стране решить невозможно.

Но «борьба» идет только по этому тупиковому пути.

Например, действующая уже полвека система лицензирования добычи копытных из центра показала свою беспомощность или даже бесполезность (численность почти всех «лицензионных» видов снизилась).

Но их список расширен.

Охотничьим законодательством не учитывалось, что охота в России на большей части территории страны – просто часть национальной культуры.

Связи народа с кормящим ландшафтом вполне естественны, именно они делают общность людей народом с присущими только ему национальными особенностями. А охота – одна из этих связей.

Попытки искусственно разорвать эту связь — бессмысленны и вредны, т.к. приводят к росту браконьерства.

Единственно приемлемый путь развития охотничьего дела – совершенствование законодательства и воспитание охотников и населения в целом. Необходимо добиться, чтобы охотничья общественность и население страны оценивали незаконную охоту правильно, адекватно опасности этого явления для общества.

Следовательно, необходимы простые и понятные всем нравственные критерии для оценки такого явления, как охота, причем во всех её проявлениях.

Идти тем же путем, что и страны, где охотничье законодательство соответствует реалиям времени и принято населением, — это значит идти долгим и болезненным путем. И в Европе, и в Северной Америке современное охотзаконодательство появилось как реакция общества (или его части) на оскудение угодий. Мы очень богаты и потому этот путь для России неприемлем. Воспитывать народ на собственном печальном опыте придется непростительно долго.

Проще заняться воспитанием сейчас, не дожидаясь истребления всего живого.

А нормальные, непридуманные, а рожденные самим народом нравственные критерии, или этические нормы давно уже есть.

Именно они управляют поведением людей в их повседневный жизни, в том числе в делах и занятиях, близких к охоте.

А охота ближе всего к любви, причем в её прямом, физического смысле. Придумал это не я, сопоставление такое же древнее,как сама охота, а прекрасно сформулировал его охотовед С.П. Матвейчук.

Все охотники знают, что охота и физическая любовь и называются одинаковыми словами – охота, страсть, желание, и в обоих случаях процесс самоценен, воспринимается как достижение и всегда главнее результата.

Так вот, охота, как и любовь, бывает разной – законной, незаконной и продажной.

Продажные любовь и охота – отдельная тема, к которой я обращусь в следующий раз.

Вернемся к браконьерству. Отношение общества к разным проявлениям незаконной любви очень разное, в том числе диаметрально противоположное, в зависимости от степени их социальной опасности.

Например, общество положительно относится к матерям – одиночкам, равнодушно – к супружеским изменам и гражданским бракам. Ведь его существованию эти проявления любви не угрожают, более того, они помогают обществу сохраниться во времени. Но при оценке действий насильников и растлителей малолетних общественное мнение совсем другое и зачастую жестче, чем оценка этих действий законодательством.

Это вполне естественно-здоровому обществу насильники, растлители и маньяки не нужны.

Браконьерство же как явление в целом оценивается народом положительно по многим причинам.

Главные из них – традиционно высокий социальный статус мужика-добытчика и потеря доверия к современным охотничьему и природоохранному законодательствам.

Но разные виды браконьерства по степени своей опасности для существования охоты очень и очень различаются.

В тех случаях, когда незаконность охоты только в отсутствии необходимых разрешений, путевок и лицензий, но охота остается охотой, реальной опасности для существования охоты как таковой нет.

А таковой вид браконьерства, как охота в возрасте до 18 лет, помогает охоте сохраниться.

Борьба с таковыми нарушениями должна вестись в первую очередь совершенствованием правил охоты, которые обязательно должны учитывать региональные особенности культуры охоты.

Надуманные ограничения, введенные государством на добычу видов, численность популяций которых зависит от факторов среды, а не от охоты, должны быть сняты.

Привожу несколько ситуаций современного браконьерства в Сибири.

Промысловик – соболятник добывает росомаху, повадившуюся ходить по путикам; охотники – гончатники радуются редкой добыче – рыси; деревенские старшеклассники принесли с тока косачей; пасечник сам решил проблему с медведем, посетившим пасеку; житель таежной деревни заготовил на зиму пару мешков глухарей; дачник сходил на тягу и принес пару вальдшнепов. Все они де-юре браконьеры.

Но общественное мнение их никогда не осудит. Ведь они де факто — охотники, хранители традиций русской охоты.

Их охота незаконна настолько, насколько незаконна любовь в гражданском браке.

Правила необходимы, но не единые, а особые для каждого региона страны.

А ограничения на охоту должны быть только логичными и понятными каждому охотнику.

Только в этом случае они будут соблюдаться большинством охотников.

При определении размеров стоимости права на охоту необходимо учитывать реальную платежеспособность охотников с одной стороны, и затраты на охрану и воспроизводство дичи с другой.

Нет ничего удивительного в том, что в густонаселенных регионах охота в хороших охотхозяйствах стоит дорого.

Но на большой части территории страны, в Российской и тем более сибирской глубинке, цена за право на охоту для местных жителей должна быть символической.

Люди, на бросающие свою землю, уже заработали свое право охотится на этой земле.

Если мы хотим иметь законопослушных, ответственных охотников, значит, надо им дать законное право охотиться.

Разумеется, браконьерство введением разумных правил охоты и цен на неё не искоренить, но зато можно будет свести к минимуму количество нарушителей – охотников.

Появится возможность добиваться осуждения нарушений правил охоты общественным мнением.

Но есть формы браконьерства, которые ставят под вопрос существование охотничьего хозяйства.

Это все способы добывания диких животных с помощью современных транспортных и технических средств.

Они безнравственны изначально, так как любая дичь перед техникой бессильна.

Называть охотой расстрел животных, искусственно поставленных в безвыходные условия, нельзя.

Но т.н. «охоты» ночью с автомобиля с мощным прожектором, преследование любых видов охотфауны зимой на снегоходах, летом на моторных лодках и т.п. уже становятся, что страшно, традиционными.

Охотничье мастерство и опыт успешно заменяются лошадиными силами, техника совершенствуется, на смену фаре идут прибор ночного видения в паре с тепловизором, а места, недоступные даже для браконьерских супервнедорожников, (последние убежища дичи!) успешно «осваиваются» с помощью моторных парапланов. А на дальних окраинах страны при трофейных турах клиентов «угощают» то «охотой» с вертолета, то – со снегохода.

В Восточной Сибири именно моторизированное браконьерство стало главной причиной сокращения численности популяций копытных, продолжается процесс их «добивания».

То же самое происходит в других регионах.

А нравственная оценка общества для такого явления, как моторизованное браконьерство, та же, что и для браконьерства в целом – равнодушная или положительная. Именно это позволяет явлению жить и развиваться.

Но ведь если охота близка к любви как таковой, то ночную добычу диких животных с колес из-под фары можно сравнить только с групповым изнасилованием. А если участники этого действа считают себя охотниками – то с групповым изнасилованием любимых.

Действия тех, кто гоняет дичь на моторных лодках или снегоходах в одиночку сопоставимы с деятельностью насильников.

А тех, кто для стрельбы по живым мишеням приспособил моторные парапланы, можно сравнить только с маньяками.

Отношение общества к насильникам и маньякам общественно и бесспорно, необходимо чтобы и действия их аналогов в охотничьем деле оценивались соответственно так же.

Предпосылки для этого имеются – моторизованные стрелки сами по доброй воле отказались от ценностей охоты, превратив в самоцель не её процесс, а результат. Кроме непосредственного ущерба охотфауне, действия моторизированных браконьеров опасны тем, что были и будут самым веским аргументом в антиохотничьих кампаниях. Поэтому охоте, чтобы сохраниться, нужно избавиться от механизированного браконьерства как от явления. Разъяснительной работы для этого недостаточно.

Наказание за беспредел и насилие на природе должно быть адекватными опасности этого явления.

Для всех механизированных браконьеров оно должно быть одинаковым – кроме штрафов и исков, обязательное пожизненное лишение прав на охоту и на владение оружием.

Причем эта мера наказания должна применяться ко всем лицам, находящимся в транспортном средстве во время незаконной охоты. Они все – соучастники, поэтому и отвечать за свои действия должны все, а не только стрелки.

Поскольку в нашей стране механизированным браконьерством традиционно занимаются т.н. «представители властных и силовых структур», для них за это занятие Закон должен предусмотреть обязательное освобождение от занимаемой должности. Наше общество только выиграет, если среди тех, кто занимает ответственные посты и обеспечивает порядок и законность, не будет личностей с психикой насильников.

Использование механического транспорта в целях охоты – отдельная больная тема.

Считаю, что мы уже опоздали с ограничениями на его использование, но лучше поздно, чем никогда.

В традиционных русских охотах, в конце концов, этот транспорт не использовался.

Чтобы их сохранить, вполне правомерно ставить вопрос о запрещении движения на механических видах транспорта по охотугодьям вне дорог общего пользования. Несогласных с этим предложением будет много – ведь охота станет менее комфортной. Но ведь зато и угодья станут богаче, и охотники здоровее физически, а главное – охота останется охотой. А для тех, кто любит комфорт, уже есть дорогие охоты европейского типа – загонные на фазанов, с вышки на прикормленных копытных.

В масштабе страны площадь охотхозяйств, специализирующихся на таких охотах, всегда будет мизерной.

Но если движение автотранспорта по охотугодьям страны ограничить, то в выигрыше будут конечном итоге сами охотники.

Ведь если лосиные или косульи загоны лишить колес, то и желающих участвовать в них станет меньше.

Значит, в угодьях появится больше места для любителей индивидуальных ходовых охот, да и дичи станет больше.

Упростится борьба с браконьерством, и т.д.

Почему – то в США и Канаде, где вездеходного транспорта на душу населения на порядок больше, чем у нас, на этом транспорте в подавляющем большинстве случаев только добираются к месту охоты.

А на охоте – ходят, а не катаются. Наверное, поэтому и дичи у них столько, что нам остается только завидовать.

Завидуем мы и богатству угодий европейских стран. Но ведь там есть и выполняются законы, охраняющие дичь и охоту.

Стрельба с транспортного средства там считается преступлением, и потому на диких животных и птиц можно любоваться прямо из автомобиля с дороги общего пользования. У нас не любуются – стреляют, вне зависимости от сезона и наличия лицензий.

И это будет продолжаться, пока по угодьям зимой носятся снегоходы, а круглый год – вездеходы.

Взывать к совести моторизованных стрелков бессмысленно так же, как и перевоспитывать словами сексуальных маньяков.

Преступление в охотугодьях – останется преступлением, с преступниками надо бороться жесткими методами.

А ведь было время, когда редкие европейские путешественники удивлялись, насколько богаты охоугодья России!

Хочется надеяться, что будущий закон об охоте признает охоту органичной частью национальной культуры и позволит защитить охоту от механизированного браконьерства. Но, к сожалению, наши законотворцы в большинстве своем – «представители властных и силовых структур» и потому трудно ожидать, что они сами себя лишат привилегией, позволяющих безнаказанно «отдохнуть» на природе.

Степаненко Виктор
Биолог-охотовед,
Почетный член Иркутской ООООиР.

Опубликовано в газете Российская охотничья газета № 43 (691) 24-30 октября 2007.