Природа Байкала

Мы собираемся за столом, сложенным из двух брёвен, где Андрюха уже весь извелся в ожидании, упрекая, что у него всё остыло, «и жрать уже хочется невыносимо!». Разводим спирт для внутреннего применения. Леха между делом читает нам лекцию:

- На самом деле спиртное не согревает – это одно из распространённых заблуждений. Чувство тепла приходит из-за того, что сосуды расширяются, и усиливается приток крови. Но это лишь в первый момент. Расширение сосудов приводит к усилению теплообмена с окружающей средой. То есть, организм, после выпивки, наоборот, быстрее отдаёт тепло в воздух, что, в конечном итоге, приводит к его переохлаждению. Выход тут такой: нужно сначала придти в теплое помещение, а потом выпить. Ну, или у костра и тепло одетым нужно быть.

Я, сидя в сухих брюках и свитере, согласно киваю. Говори, Лёха, дальше – хорошо излагаешь. А я послушаю. Накатывает чувство умиротворённости и покоя. Вот она – эта обстановка, в которой я так долго не был. Свежесть вечернего воздуха в горах, поднимающиеся вверх искорки костра, старые друзья рядом – всего этого порой так не хватает в суете повседневности.

Не торопясь ужинаем. Наши соседи сидят рядом у костра, но от еды отказались – говорят, уже поели. Лёха делает пару попыток вовлечь их в наш разговор, но собеседниками они оказываются не очень многословными. Мы узнаем лишь, что зовут их Саша и Виталя, они из Ангарска и стоят на этой поляне в ожидании хорошей погоды вот уже четыре дня.

Смотрим в сторону Байкала, и радостно отмечаем, что там появились голубые просветы. Завтра должна быть хорошая погода! В ответ на наш оптимизм, Саша сдержанно усмехается:

- Это уже в который раз. Ночью встанешь – всё небо в звёздах, ну, думаешь, распогодилось. А с утра опять льёт. Тут уже за это время столько народу приходило, всё назад пошли. Вон только – ребята остались.

Он показывает в сторону палатки на противоположном берегу ручья. Людей возле неё не видно, но от костра поднимается плотный белый столб дыма.

- Парни молодые. Да, их, похоже, погода и не волнует. Им и так хорошо. Напьются с вечера, а утром вылазят из палатки поблевать.

Мы посмеиваемся.

Андрюха собирается бросить в костёр целлофановые упаковки от лапши.

- Погоди-ка, — останавливаю я его, забирая упаковки.

Иду в палатку и приношу пустой мешок для мусора.

- Весь пластик складываем сюда. Нечего тут почву травить диоксинами. Вынесем в город, там и выбросим. Его, конечно, потом где-нибудь на свалке всё равно сожгут. Но пусть хоть здесь будет место, куда из вонючего города можно выбраться и подышать чистым воздухом.

- Ну, если сам понесешь… — говорит Серега.

- Понесу, не переживай.

- Ты, блин, уже помешался на своём мусоре! – это уже Андрюха. – В тот раз просто разозлил меня своим спамом о мусоросжигающих заводах. У меня дел слишком много, чтобы все это читать. И вообще, ничего тут с природой не случится, если мы несколько пластиковых бутылок сожжем.

- Мы тут не одни. Люди одни за другими приходят. Думаешь, зря придумали термин «антропогенная нагрузка»? Ни одно пребывание человека на природе не проходит для неё безболезненно. И надо постараться, чтобы ущерб этот минимизировать. Тебе что, трудно свои же отходы за собой вынести? Сюда принес еду, назад хоть упаковки унеси – они, в любом случае, легче, не надорвешься.

- А смысл? – не успокаивается Андрюха. – Это в Европе каждый квадратный метр леса на счету, ты не сравнивай с площадью тайги здесь. Все эти сожженные за год бутылки дадут какую-то одну молекулу этих твоих диоксинов на квадратный километр. Сюда никогда столько людей не ходит и не будет ходить, чтобы что-то ощутимое сделать.

- Всё равно, — не сдаюсь я. – Ты не пытайся подсчитывать, много это или не много. Вопрос не столько в самом количестве, сколько в твоём отношении к природе. Если ты её ценишь, любишь, то и одну молекулу не захочешь здесь оставить. Блин, живёте же тут рядом и гадите, фактически, у себя дома!

- А ты на фига такой умный сюда приперся? – неожиданно наезжает Серега. (Чего это он вдруг? Вроде, выпили совсем немного). – Вот и сидел бы в своей чистой Европе! Чего ж ты родину бросил, раз так о ней заботишься?

- Я родину не бросал, у меня гражданство российское, могу паспорт показать. И прописка в нём иркутская. Если уж на то пошло, нашу родину давно уже пора было лишить родительских прав, — цитирую я Веничку Ерофеева. – Но я её всё равно люблю. Безответно. Родителей, как говорится, не выбирают. И именно эта «чистая Европа», кстати сказать, мне показала, насколько я в душе русский человек. В Иркутске я этого и не осознавал.

Я понимаю, что слова о любви к родине, сказанные человеком, живущим за границей и получающим зарплату в евро, выглядят далеко не убедительными. Родину легко любить издалека. А попробуй-ка признаться ей в любви, теснясь в душной «хрущевке» вместе с родителями и с двумя детьми… На это побольше мужества потребуется.

Поэтому я сворачиваю тему, привлекая внимание друзей к потемневшему в стороне Байкала небу. Там явно идёт дождь. Мы начинаем гадать по поводу того, куда идет туча. На всякий случай, застёгиваем палатку и проверяем, все ли вещи находятся под укрытием тента.

Серега приносит гитару. Я в первый момент не могу поверить глазам, пытаясь представить, как она поместилась в его рюкзак. Да, конечно, гитара не самая большая, но всё же достаточно приличных размеров для того, чтобы легко уместиться за спиной вместе с остальными вещами. Удивил, ничего не скажешь. Гитара боевая, с потертым корпусом, который, ко всему прочему, еще и треснувший под грифом – видно, что это не первый её поход. Зажимаю аккорд и провожу рукой по струнам. Надо же – ещё и звук далеко не самый паршивый. Вспоминаю свою первую гитару, которая, будучи совершенно новой, своим звуком могла сравниться разве что с балалайкой. Что ж, значит, ещё споём сегодня…

Дождь не заставляет долго себя ждать. Туча, поначалу внешне почти безобидная, довольно быстро разрастается, и вскоре капли дождя начинают барабанить по тенту всё сильнее и сильнее.

К этому времени уже темнеет, и наши молчаливые соседи уходят в палатку.

Вскоре начинается настоящий ливень. Тент гремит так, что приходится повышать голос, для того, чтобы тебя услышали. Канавка на земле по периметру тента моментально наполняется водой, которая стремительным потоком уносится вниз, к ручью. Да, не дай бог оказаться в такое время в пути…

А для нас, сухих и сытых, сидящих возле уютного костра под надежным навесом, буйство стихии лишь добавляет красок этому долгожданному вечеру. Мы ещё долго сидим, разговариваем и что-то громко поём. В конце концов, Лёха смотрит на часы и напоминает:

- Завтра ж на пик! Всем спать.

Мы перебираемся в палатку и упаковываемся в спальники. Лёха на какое-то время зажигает газовую горелку, чтобы хоть немного просушить воздух внутри палатки. Я, измотанный с непривычки сегодняшним подъемом и разморенный ужином, моментально отключаюсь до самого утра. И меня уже не в силах разбудить даже страшная гроза, разразившаяся ночью прямо над нами. О ней я узнаю лишь на следующий день от парней.