|
|
| Просыпаемся, как и следовало ожидать, довольно поздно. Я, лишь продрав глаза, опять сразу хватаюсь за фотоаппарат. Впервые за три дня, окружающие нас горы демонстрируют себя во всем великолепии – не прикрытые облачностью и освещенные относительно низким солнцем.
Приходим к единодушному выводу о том, что стоит немного полазить по правому склону окружающего нас цирка. Там и перевальчик какой-то в сторону Бабхи виднеется… но не будем загадывать. Я между делом потихоньку сгибаю и разгибаю ногу, проверяя работоспособность колена. Проснувшись среди ночи, в ужасе почувствовал, что сустав «заржавел».
Тем не менее, парням рассказал о пережитых ужасах ночи, и они советуют сегодня остаться в лагере, поберечь ногу. Почти было соглашаюсь, но тут же понимаю, что сидеть тут целый день на месте в одиночестве – это, пожалуй, выше моих сил. Мало того, что медведи тут лазят, деревьями хрустят поблизости, так ещё и после вчерашних посиделок состояние несколько угнетенное. Остаться одному — верный путь к подавленности и лишним тревогам. Нет, нужно собраться с силами и дать организму физическую нагрузку, чтобы выгнать всё лишнее и вернуть себе радость жизни. «О спорт, ты жизнь!». Плавали – знаем. Ни в коем случае нельзя сейчас оставаться здесь одному.
Нога со мной солидарна и почти не напоминает о своём ночном выступлении. Кроме того, Лёха предлагает мне воспользоваться взятым с собой на всякий случай коленным ортезом. Я одеваю этот, необычный для меня, чехол и скептически интересуюсь: - И что, он как-то помочь может? - Да я его после операции месяц вместо гипса использовал! – Лёха задет моим недоверием. – Он ограничивает подвижность сустава. Колено, плотно охваченное со всех сторон, и впрямь, чувствует себя очень комфортно.
— Ну, тогда какой вопрос? Иду! – восклицаю я, радуясь избавлению от грозящего одиночества. И мы отправляемся все вместе. Переходим Медвежий и приближаемся к ближайшему лесистому склону, пытаясь найти место для подъема. Сразу же видим что-то очень похожее на тропу. Или это пересохшее каменистое русло ручья? Лёха забирается на разведку и тут же кричит нам идти вслед за ним. Всё-таки тропа.
Но она заканчивается, как только мы заходим в густой ельник, перемежаемый небольшими скальниками. Идти тут – мало приятного. Приходится пригибаться на каждом шагу, чтобы пролезть под ветвями. Я, стараясь сгибать ногу как можно меньше, иду медленно и замыкаю колонну. Андрюха, карабкающийся где-то передо мной, то и дело окликает меня, проверяя, все ли в порядке. Там, на высоте, вдруг раздаются глухие удары грома, убедительно подкреплённые непонятно откуда появившимися над перевалом серыми облаками.
- Ого! – говорю я. – А мы как раз туда идём… Помнишь, Андрюха, недавно новость была: где-то на Дальнем Востоке двоих выпускников молнией насмерть шибануло. Рассвет встречали. Как ты думаешь, есть ли у нас шансы сейчас вот так же под разряд попасть? Мы-то повыше, кстати…. - Нет, ну ты сам подумай: что мы такого сделали, чтобы с нами так жестоко расправиться? Нормальные парни, плохого никому не делаем. И вот так, взять нас сейчас – и молнией… Оставить одних жен и детей… Нет, нелогично это… Если такое произойдет.. ну, я не знаю… это тогда вообще необходимость существования Бога под сомнением окажется, — смеется он. Андрюха – православный христианин, и всю богохульность его логического вывода я списываю лишь на то, что он щедро одарён Богом (или кем бы то ни было) чувством юмора. Чувством, в конце-концов, отличающим человека от прочих живых тварей. Те дальневосточные школьники тоже, наверно, ещё не успели сделать чего-то плохого для человечества. И всё же, после Андрюхиных слов идти становится немного легче. И впрямь: за что меня – и молнией? Мы вскоре наконец-то выбираемся из этого густого ельника и видим перед собой подобие небольшого плато, усыпанного огромными каменными глыбами. Между ними торчат одинокие ели, и некоторые их них почему-то сломаны на полутораметровой высоте. Верхушки валяются рядом. Лёха сначала высказывает предположение, что это дело лап медведей. Но потом, проследив линию, образованную сломанными деревьями, приходим к выводу, что это результат сошедшей лавины.
Идём дальше – в сторону перевала. Камни большие, и очень легко прыгать с одного на другой, движемся быстро. Скоро оказываемся на просторном субальпийском лугу. Высокие травы преграждают путь, и со всех сторон нас радует великолепие цветения. Кроме многочисленных сиреневых соцветий чертополоха идентифицировать ничего больше не могу. Просто иду и любуюсь.
Вот уже совсем близко сыпучий подход к перевалу. Дорогу нам перегораживает разлившаяся вода. Её почти не видно, но при попытке наступить в траву понимаешь, что тут что-то бежит. И не мелко бежит. Пожевав ради интереса стебли дикого лука, растущего в этой водянистой местности, разделяемся – Лёха и Серега прыгают по островкам суши и уходят левее, мы же с Андрюхой решаем, что лучше пройти несколько десятков метров правее, вдоль отвесного прижима.
Вода – не проблема, путь найдём. Но тут вдруг выясняются более весомые форс-мажорные обстоятельства. Парни что-то кричат нам, показывая руками в сторону Байкала. Мы оглядываемся и сразу всё понимаем. Там творится что-то ужасное. Такого тёмного неба я давно уже не видел. Похоже, что над Байкалом разверзлись хляби небесные. И есть все основания думать, что всё это сейчас стремительно надвигается вдоль долины Бабхи и Медвежьего прямо на нас. Оглядываюсь в сторону перевала – там, по закону подлости, всё уже почти растянуло. Ни раскатов грома, ни низкой облачности над гребнем. И идти остаётся – рукой подать.
Первая мысль – спускаться по прямой прямо к лагерю. Но короткая разведка показывает, что мы находимся на пике локального возвышения – это именно та горка, которую видно с поляны даже при низкой облачности. Перед нами обрыв. Остаётся двигаться траверсом в сторону Порожистого до того места, где склон будет не настолько крутым. Торопимся туда. Облака стремительно налетают снизу, из долины. Я успеваю сделать фотографию внезапно заполонившей всё вокруг облачности и лихорадочно начинаю упаковывать фотоаппарат. Сначала в сумку, потом сумку обворачиваю мастеркой и всё это засовываю в целлофановый пакет для мусора. Получается чрезвычайно громоздкая конструкция, которую я прижимаю к себе предплечьем левой руки.
Идем вдоль склона. Серега куда-то теряется. Похоже, что он все же решил соскочить с горы напрямую – этот может!... Андрюха высказывается по этому поводу: - Сереге хорошо бы работать спасателем. Там такие нужны – смельчаки, которые в одиночку залезут туда, куда другим хода нет. Но в турпоходы его брать – последнее дело. Никакого умения ходить в команде!.. Раз – и нету его, побежал один. И где его потом искать, если что случится? Вот вернёмся мы сейчас в лагерь, а его, например, нет. Что делать?.. Я соглашаюсь с ним, и мы молча двигаемся дальше. В одном месте упираемся в огромную скалистого вида глыбу, нависающую над склоном (под ней углубление, в котором, наверно, можно было бы даже пересидеть дождь). Левее её – очередной обрыв. Черт, куда теперь?! Бросаемся вправо, огибая это неожиданное препятствие. Проход есть! Идем в ту сторону ещё несколько минут, и вот начинается дождь. Могу сказать, что нам повезло. Это был не настоящий дождь – так себе, дождик… Даже удивительно. Похоже, что стихия растеряла всю свою мощь где-то по дороге. Нам достались жалкие остатки, даже промокнуть не успели. Но понервничать всё же пришлось. Самым неприятным моментом в спуске оказался крутой склон, градусов на тридцать пять — не меньше, весь поросший травой и почти идеально гладкий. Ставлю на него левую ногу, и тут же чувствую, что она начинает съезжать вниз. А внизу не ожидается ни малейшего камешка для опоры. Заваливаюсь на правое колено и правой рукой, свободной от сумки с фотоаппаратом, хватаю пучок травы. Уфф!.. Не покатился. Теперь остаётся как-то пересечь почти десяток метров этой мокрой травы. Движусь по склону практически ползком, упираясь правым коленом и перекидывая ладонь с одного пучка травы на другой. В конце-концов, добираюсь до курумника, которому рад, как доброму старому знакомому. В порыве чувств даже прощаю ему своё падение на подходе к перевалу Порожистому. Мы с ним снова друзья, и я на трёх конечностях, наконец-то, начинаю свой успешный спуск по камням вниз вслед за Лёхой и Андрюхой. Они то и дело кричат мне что-то, проверяя, не отстал ли я. И вот слышу от них долгожданное сообщение о том, что они вышли на тропу. Стоят там, ожидая меня. Похоже, вчерашнее внушение подействовало. Негоже инвалида одного на склоне оставлять. Дождь, что любопытно, почти прекращается. До сих пор не могу понять, когда успела рассосаться вся эта грозная синева, надвигавшаяся на нас со стороны Байкала. Уже по возвращении в Иркутск я узнаю, что она в тот день наделала немало шума как в Слюдянке, так и в Иркутске, где люди вброд переходили улицы, задрав по колено брюки и юбки, а машины, залитые по самый капот, глохли на дорогах. Нас же, похоже, всё это зацепило лишь краем. И вот мы возвращаемся в лагерь. Вообще говоря, спуск получился относительно быстрым. Но мы всё же немного промокли. И я удивляюсь, увидев под навесом совершенно сухого Серегу. Он довольно улыбается и одной фразой поясняет нам, как за пятнадцать минут сполз вниз по крутому склону. Дождь начался, когда он уже приближался к нашей стоянке. Мне остаётся лишь развести руками… такая скорость спуска всё ещё за пределами моего воображения. Лось… Вернее сказать, горный козёл. Сегодня у нас безалкогольный ужин. Вчера я, посмотрев на скромные остатки спирта, настоял на том, чтобы развести их и не оставлять борьбу со злом на завтра. Мы победили его вчера, а сейчас греемся у костра и потягиваем чаёк. Хорошо!.. Мы были здесь не так долго, но всё же успели пережить немало интересных минут, которые будут вспоминаться в течение всей последующей жизни. Подводим итоги прошедших трех дней и мечтаем о будущих встречах на сибирских просторах. Долго не засиживаемся. Завтра нужно пораньше встать, поскорее собраться и идти назад. Лёха торопится на пятичасовую электричку. Всем спать!
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Описания походов
Мультимедия
Фотоотчеты
Маршруты
Файлы
GPS-файлы
Звуковые файлы
Ссылки
События
Живопись
