Природа Байкала

01.08.2011, день семнадцатый

Мне нравится август. Он добрый, теплый и пахучий, как стог сена. Он спокойный и вдумчивый, непохожий на яркий горячий июнь и ленивый душный июль. Август мудр, он знает цену лета и понимает прелести осени. Август.

Утро холодное, бодрое. Окрестные сопки, будто нимбами, окружил туман. Говорливый ручей, справа впадающий в Уду, в это утро особенно говорлив.

Все оставшееся молоко и вчерашние сливки Аркаша бухнул в котел с чаем, чем меня несказанно расстроил. Мечты выпить утром кружку молока и слопать кусочек хлебушка со сметанкой пошли в обход дремучим лесом. Андрюха тоже ворчал, так как ненавидит чай с молоком.

Быстро без лишних движений собираемся, встаем на воду. По привычке посмеялись над утренним представлением натягивания мокрых гидр. На часах 9-27 –наш рекорд. Вчера мы прошли всего 35 километров, сильно замешкавшись на обеде и слишком рьяно отдавшись разграблению Алыгджера. Теперь 200 километров нижней Уды тяжелым камнем висят у нас на совести.

От Алыгджера до поселка Порог маршрут – троечка. Потрясающе красивый, несложный, с прохождением знаменитого порога «Миллионный», в котором когда-то по зиме ушел под воду обоз, груженный золотом. Исторический факт, между прочим.

После разведки и успешного прохождения «Миллионного» встали на обед.

Небо было безупречно чистым. Пока дежурные хозяйничали, остальные наслаждались теплом и возможностью походить без гидры. Нагретые камни и песок под ногами. Опасности и подвиги за плечами. Синяя лента реки. Август.

Чуть ниже «Миллионного» памятная скала и барельеф памяти Валерия Грушина. Того самого, в честь которого проводится знаменитый Грушинский фестиваль. А утонул Грушин здесь, на Уде, спасая людей с перевернувшейся лодки. Мы зачалились у барельефа, поднялись, помолчали.

Гребем и гребем... «вражеский» катамаран халтурит – растянули тент как парус и пытаются ловить ветер. Ах, эта вечная мечта водников о попутном ветре, сколько тентов просохачено в погоне за ней.

После обеда погода испортилась. Порывы ветра налетали все чаще и яростнее, довольно быстро над головой собралась мягкая черная туча. Оба катамарана ушли вперед, а мы плетемся сзади, поскольку наш кат сильно пострадал в каньонах и постоянно спускает. Подкачиваем его прямо на ходу. Непогода разыгралась не на шутку, резко похолодало и потемнело, впереди встала сплошная, чуть подрагивающая стена дождя. О том, чтобы переждать его не было и речи, и, спрятав вещи в мешки, мы медленно сближались с грозой.

Гром грохотал так, что закладывало уши. Хлестал дождь, барабаня по каске и спас.жилету. Мы молча и сосредоточенно гребем, сгорбившись, пытаясь не дать воде забраться за шиворот. Река и небо одного свинцово-серого цвета, а скалы, чуть смазанные в струях дождя, кажутся нереальными берегами далекой земли. За все путешествие, мы впервые встретили такую грозу, да еще оказались в самом ее центре. Несмотря на холод, медленно заползающий за шиворот, я полна восторгом этой невиданной мощи, ее красоты и свободы, и хочется петь или читать стихи, или просто кричать в темное грозовое небо о том, что оно самое прекрасное и справедливое, а я – лишь песчинка в его ладонях. Мужики уже, наверно, не удивились бы если б я подобно Аркаше уселась в позу лотоса прямо на катамаране, поэтому мои восторженные улюлюканья не вызвали подозрений в помешательстве. Грозу мы миновали, а вместе с ней – и границу Тофаларии, которая проводив нас как героев этим импровизированным салютом, раскинула идеальную радугу за нашими спинами. От этого мистически странного прощания защемило сердце, и пришло ясное осознание сбывшейся мечты. Не просто мечты, отмеченной галочкой в списке, а исполнившейся до конца, высеченной теперь в памяти и сердце золотыми буквами.

Река невероятно красивая, и пусть нехотя, но я сознаю, что, пожалуй, это самая красивая река из всех, что я видела. Удивительная, такая разная в своих течениях и островах. Иногда захватывает дух от величия и причудливости скал, от эха и птичьего гомона над головой. Восхитительная река, ее чудеса и красоты не только в каньонах, но и в этом спокойном течении, в ленивой мощи потока воды, пробившего себе дорогу среди суровых гор.

Но рыбы мало.

Все уже чутко повернули головы в сторону дома. Вечером все больше молчание, немигающее созерцание костра. Я тоже не могу отделаться от мыслей о домашних – как они там, все ли в порядке…

На ночевку встали на чьем-то покосе (ничего не потоптали), и я ушла снимать удивительно красивый туманный вечер. Нас всех волнует неминуемое возвращение, и уже нет сил противиться ожиданию встреч и поворота ключа в дверном замке. Мы все больше отдаляемся – они к костру и крепкому чаю, я – к вечернему бродяжничеству и съемке заката. Вечером под мелодии мелкого дождя пели лирические песни – о любви и одиночестве, звучали женские имена. Всех их кто-то ждет дома, всех н а с кто-то ждет.