Природа Байкала

Я долго думал, сто́ит ли размещать этот текст здесь — не по теме сайта, да и публикую рассказ не впервые. Потом решил, что воспоминания о тех героических днях не могут быть лишними нигде и никогда. Итак, вашему вниманию -

...Я ещё помню время, когда на улице нередко можно было встретить мужчин-инвалидов. Их было много, очень много, увечных – без рук, без ног, — на костылях, а то и на тележках. Этакая, небольшого размера дощатая платформа, к которой приделаны четыре колеса. На ней, култышками с заправленными под себя гачами брюк, сидел человек, отталкиваясь от земли руками. Это было страшное эхо войны. Это было наше детство. Тогда, был ещё жив, почти молодой, часто улыбающийся отец (таким он всплывает у меня в памяти). Отец тоже был инвалидом, без правой ноги сильно выше колена. Ходил на протезе. Только незаметна нам была его инвалидность. Он активно работал, участвовал в общественной жизни, для семьи строил дом, дачу. Состоял в КПСС. Коммунистом он был – не кабинетным, а из тех, у кого лишь одно «преимущество» — «всегда в атаку первым подниматься». Это не пафос, реальность. У него было очень обострённое чувство справедливости.

Сегодня, в канун Дня Великой Победы, я иду к нему на могилу. Иду, чтобы поздравить отца с ЕГО праздником. Потому что – в само́м факте существования такого праздника, есть доля его ратного труда. «Война – просто тяжёлая работа, которую мы выполняли», — говорил он. О подвигах особо не рассказывал. Но, вот лаконичная выписка из военного архива, по поводу награждения отца одной из его боевых наград – медалью «За отвагу»: «...уничтожил 3 военных грузовика и до 40 гитлеровцев». На памятнике – красная звезда и силуэт самолёта Ил-2. Штурмовика, на котором летал отец. Штурмовика, который разлетелся на куски от попадания зенитного снаряда; тогда отца записали в погибшие. Но он чудом выжил, всем смертям назло...

В руках у меня старая пожелтевшая газета «Знамя шахтёра» от 17 апреля 1985 года, орган Новошахтинского Горкома КПСС Ростовской области. Вновь перечитывая статью-воспоминание Алексея Милованова, боевого друга, однополчанина отца, мысленно переношусь в то далёкое героическое время, пытаясь осознать, что же чувствовал тогда расстрелянный «мессерами» едва живой отец, когда вокруг враги и чужая речь; а он, раненый и контуженный взрывом, даже не может двигаться. Что дало ему силы выжить в тех обстоятельствах? Вера в Победу, в обещанное светлое будущее? Просто молодость? Ещё что-то? Увы, этого я уже никогда не узнаю.

«Самолёт старшего лейтенанта Виктора Антонова взорвался над целью. Командир упал в пекло огня. Часть самолёта отнесло далеко в сторону. Выброшенный взрывной волной из открытой кабины, отделился воздушный стрелок и раскрыл парашют. Немцы изо всех видов оружия били по парашютисту, трассирующие пули врага чертили смертельные стрелы вокруг висевшего на стропах человека. Земля ревела и стонала. Находившиеся в воздухе три ИЛа прикрывали спускавшегося на землю лётчика. Наши истребители ЯКи вели воздушный бой с «мессерами». Но вот парашют опустился и протянул по земле распластавшегося лётчика. Он не поднимался, лежал неподвижно. Земля вокруг была изрыта воронками из-под бомб и снарядов. Сесть самолёту, чтобы забрать товарища, не было никакой возможности. Шёл адский бой. Внизу, на земле врага, остался лежать старший воздушный стрелок Николай Суханов... Все тогда посчитали, что он погиб. В том тяжёлом бою погибли три экипажа: три лётчика, три воздушных стрелка. Три ИЛ-2 не вернулись на свою базу...

Много лет прошло с тех пор. В 1975 году, накануне 30-летия Великой Победы, Николай Емельянович Суханов ездил в места бывших воздушных сражений. Катастрофа произошла под прусским городом Хайлигенбайль, на территории окружённых со всех сторон нашими войсками гитлеровцев. Вражеский зенитный снаряд угодил в бомболюк, где находились противотанковые, термитные, бронезажигающие бомбы-«головастики».

Потом, через 30 лет, Николай Суханов разыскал однополчан и рассказал о том воздушном бое, о своих мытарствах.

— Это произошло 25 марта 1945 года. Фашистские войска получили строгий приказ фюрера: удерживать занимаемые позиции любой ценой. Именно в это время мы с лётчиком и потерпели катастрофу. Я упал, что называется, прямо в «котёл», приземлившись в расположение немецкой интендантской части. В «котле» буквально кишели люди, техника. И особенно интенсивно бурлило в ночные часы, потому что только под покровом ночи можно было сравнительно спокойно передвигаться по перегруженным дорогам – днём их контролировала советская авиация. И всё это, живое, орущее, блеющее, двигалось в неопределённом направлении, всё ещё не веря в безысходность положения, ища спасительную лазейку и не находя её. Я был невольным участником этого сатанинского круговорота. Сутки возил меня на телеге старый немец Карл, — всё искал «госпиталь», где бы мог оставить надоевший ему живой труп. Наконец, он привёз меня в какой-то лагерь, где нашлось свободное место, и сдал санитарам-военнопленным, работавшим в этом лагере.

Здесь Николаю Суханову простой ножовкой ампутировали правую ногу. Примерно за неделю до прихода наших войск, на бараки, где лежали раненые, вдруг посыпались бомбы и застрочили пулемёты. Это пикировали наши родные «илюшины» и «петляковы». Свершилась невиданная подлость. Немцы убрали с крыш бараков красные кресты, а на территории лагеря установили зенитки, не пропускающие без обстрела ни один наш самолёт.

Но пришла долгожданная Победа. В июне 1945 г., с костылями под мышкой, Николай Суханов, находясь в одном из госпиталей, на прогулке встретил вдруг Шахматова и Гришаева, лётчиков нашего полка. Для них это была встреча с человеком, ушедшим в «мир иной», ибо в полку все считали его погибшим. В тот же день ребята перевезли его в свою часть. Родной полк вернул его к жизни. В Москве Николаю Суханову на спецзаводе изготовили протез. В 1967 году он уехал в Сибирь. Здесь он долгие годы работал инженером на заводе; воспитал детей, дождался внуков, а в феврале 1983 г. умер от фронтовых ран...

Но живёт и будет жить победа, ради которой он не щадил себя!»

На ветку сирени с уже по-весеннему набухшими почками, у памятника отцу, повязываю георгиевскую ленту. Она здесь не первая – три предыдущие, «ходили» со мной на Мунку-Сардык, в честь Великой Победы. Наливаю стопку, ставлю к памятнику. За ТВОЮ Победу, отец! Как у Александра Маршала: «Давай-ка, батя, выпьем водки – за то твоё лихое время, за то твоё большое небо... за то, как ты горел и верил, надеялся и как любил...»

«А в ответ – только ветер...»

С разрешения старшей сестры, далее публикую её воспоминания о родителях.

Чтобы помнили

Это была просто жизнь. Просто жизнь, как и у нас сейчас. Может быть, более трудная, но каждому поколению выпадают свои испытания. У каждого человека есть выбор; а бывает, и нет его.

Сначала – об отце. Суханов Николай Емельянович в 1938 году был призван в Красную Армию на срочную службу после окончания Иркутского педтехникума. Служил на Дальнем Востоке. Но началась война, эта наша самая страшная война, Великая Отечественная, о которой теперь порой говорят «неизвестная война». Да, можно тысячу раз переписывать историю или вообще не интересоваться этим, но ведь были и есть люди, её пережившие.

Надо было защищать и восточные рубежи страны, там было неспокойно. Но мой отец подал рапорт о переводе его на запад. Окончил авиационную школу, стал воздушным стрелком-радистом. О своих заслугах говорил скромно: «Мы – что. Прилетели, отстреляли, отбомбили, улетели. А вот пехоте было сложно». Уже сейчас, читая выписки из центрального военного архива, думаю: «И это ему было не сложно и не страшно». Никогда и нигде не рассказывал о своих боевых буднях. Видимо, считал, что война – это необходимость и делиться воспоминаниями не хотел.

Отец ездил на встречи с товарищами 397 штурмового авиационного полка в Москву, в Ростовскую область. Был в Литве, где какое-то время располагалась их воинская часть. Это сейчас для прибалтийских стран Россия – враг, и русский солдат – ничто; но почему-то тогда, в 70-х годах, отца там помнили, хорошо встречали. И это не пустые слова – позже ему отправляли оттуда посылки с замечательной самодельной копчёной колбасой в знак благодарности советскому солдату-освободителю.

Что ещё я знаю об отце? Награждён орденами и медалями. В период с 21.01.1945 г по 28.02.45 принимал участие в прорыве немецкой обороны и уничтожении окружённой немецкой группировки в Восточной Пруссии.

Кроме наград, у меня сохранились его голубые погоны с «птичками», как говорил отец. Когда-то, помню, в День Победы он прикалывал моему брату погоны, награды; и брат, ещё маленький, ходил по улице, гордился.

Отец дождался конца войны, выжил. Но чего ему это стоило! Последний его полёт был в конце марта 1945 года. Самолёт взорвался, но отцу каким-то чудом удалось спуститься на парашюте, получив при этом множество ранений. В полку его посчитали погибшим.

Но после страшных мытарств, немецких и советских госпиталей всё же выжил. Дважды ему ампутировали ногу – гангрена. Что значила такая операция в военных условиях, как это надо выдержать… Я помню, что и на спине, и на второй, здоровой ноге у отца были глубокие вмятины – следы от пуль и осколков.

Демобилизация в сентябре 1945 года. Как же была счастлива его мать, увидев сына живым после полученной «похоронки». С 20 до 26 лет в армии, на войне, в госпитале. Что такое 26? Человек ещё очень молод; а уже нет ноги выше колена, контузия.

И ещё один его подвиг. Победа над собой, над инвалидностью. Учился, работал инженером на заводе, нас с братом вырастил; но, к сожалению, не сбылась его мечта – известным писателем не стал. Рано ушёл из жизни, в 63 года. Не успел закончить свой последний большой труд. Конечно, о войне.

Моя мама говорила: «Отец бы не пережил перестройку, ведь он очень верил в светлое будущее». И это так. Ведь кто, кроме неё, мог по-настоящему знать отца. И, кажется, благодаря таким людям, как он, мы победили в той страшной войне.

Теперь о матери. Суханова (Загоровская) Анастасия Николаевна. Два с половиной года её уже нет с нами, но у меня рана в душе ещё и плёночкой не затянулась. Ей был 81 год. Конечно, тяжёлая долгая жизнь.

Когда пришли немцы в их село на Украине, ей было всего 13. Оккупация. Фашисты жили у них прямо в хате, разрешения не спрашивали. Когда начался набор на работы в Германию, мать и другие подростки пытались спрятаться в лесу, но немцы их обнаружили. Она рассказывала, как пули свистят, какой это незабываемый звук, как отлетали от пуль веточки деревьев.

Высокую молодую девочку уже отвезли на сборный пункт для отправки в Германию. Моя бабушка бежала по снегу босиком за своей доченькой. Но в панике не растерялась, пригнала бычка фельдшеру; тот написал справку о какой-то страшной болезни, и мать отпустили домой. Было так: днём – немцы, ночью – партизаны. После освобождения села – работа на колхозных полях, школа. По окончании войны мать очень хотела стать агрономом. Было у неё даже направление от колхоза на учёбу.

Но не получилось. Бендеру на Украине сейчас провозгласили героем. А после войны его приспешники пообещали мать убить,- активная и умная была комсомолка, депутат сельсовета. Бабушка очень испугалась и отправила её в город к дяде.

Трудно было всё, даже освоить русский язык. Но закончила школу мастеров при металлургическом комбинате, одна из женщин работала оператором огромного прокатного стана в цехе. Там же, на заводе, встретилась с отцом.

Покалеченный войной человек. Как много было у неё терпения и силы, жизнелюбия и упорства. Она ему во многом помогала, разделяла его взгляды на жизнь. Я понимаю, насколько трудно было маме даже в бытовых вопросах; ведь для неё, как и для отца, война не закончилась в 1945. Отец был мужественный человек, старался не показывать свою инвалидность, работал; но как тот протез натирал оставшуюся от ноги культю. И ведь тут уже была мамина забота, внимание.

Родила нас с братом, вырастила, постоянно работала, занималась общественной деятельностью, не однажды избиралась депутатом городского совета. Награды за труд тоже хранятся у меня.

Часто пересматриваю семейные реликвии, старые фотографии. Вспоминаю, как мама пела, — у неё был голос редкой красоты и силы; как отец читал ей газеты, пока она готовила обед или что-то вязала. Жили они в мире и согласии, несмотря на перенесённые трудности. Кажется, в них была вера в жизнь, какой-то оптимизм, хотя и не реализовались все их таланты и мечты.

Горжусь своими родителями. Кто они? Герои или просто настоящие люди?

И вот она – 67 годовщина Великой Победы.

Всё изменилось: другие ценности, другое мировоззрение.

НО… чтобы помнили…

Татьяна Суханова