Природа Байкала

- Ничто не случайно, ничто не случайно, ничто не случайно! – отчаянно уговаривала я себя 31 декабря 2007 года , зажигая свечу, и плача в полуразбитой, купленной недавно в бичовском районе Иркутска квартире. С прострелянных стен свисали жёлтые газеты, сиротливая лампочка на проводке тускло освещала трёхногий табурет, заменявший стол. На «столе» — бутылка шампанского, походная кружка и шоколадка, несколько фруктиков, семечки, орешки – дёшево и сердито, чтобы скрасить Новый год, который впервые в жизни захотелось провести в одиночестве, перед телевизором. Ипотека на 20 лет, маета на 3х работах без выходных, и огромная мечта – побыстрей сделать ремонт, а ещё – упасть и уснуть, не думая о том, что было и прошло, и уже не вернётся: разбитая семья, предательство, угасший очаг, брошенная квартира в маленьком умирающем городе, смена работы, китайская общага, разлетевшиеся дети, грязные намёки некоторых коллег за спиной, дескать, с учительских-то зарплат квартиры не покупают… Долгий шлейф бед, тянущийся от разрухи начала 90-х по сей день… Переоценка ценностей… Бессонные беспокойные ночи в страхе за близких…

Почему я плакала? Это поймёт только тот, кто терял всё, а потом опять находил. Кто хоронил родных, кто был ограблен до нитки (во всех смыслах – от имущества и денег до доверия), у кого сгорал дом, пропадали дети, кого предавали друзья, болели родители… Тот, кто после всего сумел выбраться из этой глубокой ямы, отряхнулся, сделал шаг навстречу стройным рядам счастливых людей, бодро шагающих по тротуару новой жизни… и у него вдруг оторвалась пуговица, и укатилась обратно в яму... Просто пуговица. Не бриллиант, не подарок дорогого человека. И вот эта пуговица, не поверите, вдруг становится самым большим несчастьем... Переполненной чашей…

Моя «пуговица» в ту ночь была банальна: отключение электричества в доме, в 22.00 часа, 31 декабря 2007 года, когда я как раз собиралась включить интернет и поделиться Новогодним настроением и своим счастьем с любимым человеком, живущим на другом конце страны. И вдруг – темнота. Ни телевизора тебе, ни интернета, ни общения. И свечи спрятаны непонятно где: где-то за большой кучей мешков ротбанда и фугенфюллера, а спички – под 3х-метровым потолком на антресолях в рюкзаке, и стремянки пока ещё нет…

Наконец, свеча в темноте найдена, спички с потолка спущены, вместе с рюкзаком на голову и упавшей кривой табуреткой. Звоню в горсеть. Обещали быстро устранить аварию, в течение часа. Есть надежда, что хотя бы в полночь увижу родные лица на экране монитора. А пока… Пойду погуляю, погляжу на салюты за рекой, на огни «Большого города», что светятся за Ангарой. Я живу в своей купленной недавно квартире, в Затоне, как в глухой деревне, хоть и в центре города. Это мне нравится. Я почти счастлива, если не вспоминать прошлое. Но это отдельная история.

Через пару минут я утёрла свои глупые слёзы по поводу «утерянной пуговицы», ещё раз произнесла "заклинание" от Ричарда Баха – «ничто не случайно», и отправилась в устье Иркута, это в десяти минутах ходьбы от дома. Не зря же рюкзак на голову мне упал. :-) Заодно погляжу – как там замёрз лёд на Иркуте, можно ли кататься уже на лыжах, и как выглядит ночью тот самый заберег, который днём на солнце переливается, как бриллиант, а утки ловят солнечных зайчиков, ныряя с него в воду...

Снег крахмалисто хрустит под валенками, всё громче и громче, по мере удаления от радостно настроенной шумной деревни. Через 5 минут я у Иркута, а ещё через 5 – в устье, у Ангары. В месте слияния Иркута и Ангары — искусственная песчаная дамба, заросшая облепихой, а вдоль берега тянутся тропы рыбаков, и летом, и зимой. Ангара тут не замерзает, а Иркут и затоны – замерзают. Вот этот край тонкого льда всегда притягивает внимание и рыбаков, и лыжников, и уток, и ондатр, и рыбу. И тишину.

Устье Иркута и берег Ангары освещены прожекторами со стороны лесопилки и судоремонтного завода, а противоположный берег Ангары (тот, где центр города) – освещён салютами, иркутяне уже провожают старый, 2007 год. Так что видимость и обзор – прекрасные, хоть кино снимай. Осторожно двигаюсь вдоль кромки берега по рыбацкой тропке, испытывая какое-то неуютное одиночество в зимней ночи. Вот не захотела к маме на Новый год съездить – получай теперь… Это совесть скребётся занудливо. Но постепенно тоскливое настроение сменяется азартом и интригой. Позвонил любимый, ворчит, что я не в сети:

- Ты что, забыла? Что делаешь? Я уже в сети!

- С утками я тут.

С какими ещё утками? С тётками что ли?

- Нет, с утками я, на берегу Иркута.

- Солнышко, ты уже пьяна? Утки улетают на юг зимой, и вообще спят ночью. Не зли меня! Где ты?

- Так они и спали, я их спугнула, — и я подставляю трубку навстречу хлопающим крыльям и плеску воды. Потом долго объясняю дорогому, который находится на другом конце страны, что наши сибирские утки зимуют в открытой Ангаре, а я вот тут, в отчаянии от «утерянной пуговицы» (то есть – погасшего света в доме) – хожу по льду и ищу – где утопиться (шутка, конечно).

- Ой, тут ещё кто-то! – вздрогнула я, и чуть не упала от неожиданности, потому что две чёрных туши размером со среднюю собаку плюхнулись в воду чуть ли не из под ног, и скрылись под водой. На другом конце страны, а также и в мобильнике – выразительное молчание, а потом короткие гудки: «ту-ту-ту…». Не поверил… Рассердился... Ну и ладно. Я бы тоже не поверила. Перезвоню потом.

Я пошла за плывущими под водой вдоль берега животными. Это определённо были не ондатры. Ондатры – как крысы, и с тонким хвостом, а эти – крупные, хвост — веслом, лапы с перепонками. Вспомнился бабр на современном гербе Иркутской области. Вот такие мифические существа обитают в Затоне под Новый год. Вроде и шампанское не открывала ещё, а Новогодние чудеса уже тут как тут…

Существа поплыли к другому берегу Иркута (к левому), и мне ничего не оставалось, как пойти за ними по тонкому льду Иркута (ну интересно же!) Я знала, что там отмель, там не глубоко, но проваливаться под лёд, хотя бы и по пояс, в декабре всё равно не было желания. Поэтому, мне приходилось отходить от края заберега к толстому льду, а так не хотелось: ведь сквозь прозрачный тонкий ледок заберега было хорошо видно, как «бабры» плывут под водой. Так я их несколько раз теряла из виду, но всё-таки смогла проследить, куда они следуют. Я перешла весь Иркут в устье и оказалась на левом берегу. Тут тропинок не было, и с обрывистого, но невысокого берега свисали снежные воротники и редкие кустики. Вот туда, под берег, и занырнули мои «бабры». Немного подождав их возвращения из-под заснеженного берега, я проследовала с ними обратно, в Затон. Они шустро плыли под водой, один за другим (наверное, семейная парочка), периодически высовывали мордочки, словно чтобы оглянуться – не ушла ли я. Поплавав по Затону, они вновь отправились к левому берегу Иркута. Как будто что-то туда переносили. Но второй раз я рисковать не стала, потому что кое-где уже надломила лёд своими шагами, а решила придти сюда в следующий раз с фотоаппаратом, днём. Наивная… думала, получится снять. Днём я их ни разу не видела зимой, и это не удивительно, потому что слишком много рыбаков на льду днём. К тому же, как оказалось, выдра (а это были, скорей всего, именно выдры) – ведёт ночной образ жизни. А вот в тёмное время суток зимой – иногда видела. С той ночи у меня даже появился обычай – ходить в 22 часа 31 декабря в затоны, наблюдать за «бабрами», и звонить любимому с отчётом – «где была». Ну ходят же некоторые под Новый год в баню… Встречать «бабров» удавалось не часто, но бывали такие счастливые моменты в жизни. И в основном – это было зимой, в тёмное время суток, когда на берегу уж точно никого из людей не встретишь.

Потом, летом, я решила исследовать левый берег Иркута, и обнаружила, что там тоже есть затоны, рукава реки и озёра, очень тихие, безлюдные, подойти к ним сложно из-за заболоченности или кустов, или крутых берегов. Люди там практически не ходят. Ходят и заезжают выше по течению, чтобы позагорать. Так вот в этих затонах и рукавах тоже однажды я увидела моих «бабров», правда, издали, но то, что это были они, не было сомнения. Интересно то, что они заныривали под берег со стороны левого берега в устье Иркута, а выныривали – через 50 метров суши, в соседнем рукаве реки. Это наводит на мысль о том, что вход в норку (или хатку) у них находятся под водой, и норки имеют сквозной проход через сушу, к соседней воде. Уверенность в том, что это были выдры, появилась в 2014 году, когда я уже вблизи смогла разглядеть выдр, смело и беззаботно резвящихся в национальном парке Крайстчёртча в Новой Зеландии, впервые в жизни так близко, что можно было хорошо разглядеть и перепончатые лапки, и хвост веслом, и весёлый курносый пятачок, и узнать в них моих старых затонских знакомых.

Часто мы и не догадываемся о тех, кто живёт с нами бок о бок. Но стоит только "потерять пуговицу" в какой-то момент жизни, как судьба преподносит нам нечто такое, чего бы никогда не увидели, если бы не...