Вначале предлагаю решить задачу, по условиям которой дано:
1) время — начало октября;
2) место — заказник «Зулумайский»;
3) мы, биологи – охотоведы, выходим в маршрут по берегу реки для учета численности диких животных;
4) необходимым предметом снаряжения для выполнения работы, является точный измерительный инструмент – штангенциркуль.
В задаче спрашивается: кого мы собираемся учитывать и зачем штангенциркуль?
Для специалистов биологов и любознательных читателей, думаю, задача окажется не сложной, речь в ней идет об учете численности
обыкновенного или речного бобра. Он ведет полуводный, сумеречный и ночной образ жизни и поэтому его редко видят даже местные жители Присаянья. А вот следы жизнедеятельности бобров наверняка могли встречаться многим, кто бывает на реках в Зиминском, Тулунском, Куйтунском, Заларинском, Нижнеудинском районах Иркутской области. Именно здесь и живут бобры. Учет бобров проводят осенью, а штангенциркуль позволяет точно измерять ширину резцов на погрызах этого самого большого грызуна на всем Старом Свете. По ширине резцов, а она изменяется со временем, устанавливают количество, примерный возраст зверей в каждой обнаруженной на маршруте семье и определяют границы участков бобровых поселений на реке.
В октябре 1997 года я первый раз попал в государственный природный заказник «Зулумайский». Тогда нам
предстояло провести учет численности бобров в заказнике, оценить результаты их расселения и охраны. Нас четверо, все мы сотрудники «Иркутскоблохотуправления» или «охотнадзора» как часто его называли. Именно в ведении этой организации в то время находился заказник. Руководил выполнением работы старший охотинспектор Мельников Юрий Иванович. Егерь заказника Шепчугов Александр Владимирович занимался доставкой группы в заказник, а также обеспечивал нашу заброску в выбранное для выполнения работ место. Им двоим предстояло провести учет бобров на
реке Зима и ее основных притоках выше кордона заказника. Бозылев Олег и я, должны были пройти с учетом два маршрута по рекам Малый Одой и Большой Одой, которые являются правыми притоками
реки Зима и впадают в нее ниже кордона заказника.
По сути, своим созданием заказник обязан именно бобрам. До XVII века они обитали в Прибайкалье, но были истреблены. Их реаклиматизацию в нашем регионе сочли делом перспективным. Первый выпуск 38 бобров состоялся в 1951 году на реке Тагна, притоке Зимы. В 1958 и 1963 годах в этих же местах выпущено еще две партии общим количеством 56 животных. С целью их охраны в 1963 году решением Иркутского Облисполкома организован заказник. Он до сих пор является особо охраняемой природной территорией с определенным режимом, соблюдение которого позволило адаптироваться воронежским и белорусским бобрам к новым местам обитания.
Многое из той поездки вспоминается и сейчас очень отчетливо, как будто было только вчера. Вот наши станкачи выгружены из лодки в устье реки Большой Одой. Мы слушаем последние наставления руководителя и прощаемся с нашими коллегами. Впереди километры пути и манящая неизвестность.
Река, по берегу которой мы идем, не большая, в случае необходимости не сложно найти место, чтобы в высоких болотных сапогах перебрести на противоположный берег. Сами берега довольно крутые, кочковатые, густо поросшие кустарником, ивой, березой. Некогда пышная травянистая растительность уже завяла. Река медленно несет свои прозрачные воды, журчит на перекатах, в омутах кружит и колышет опавшую листву. В воде то и дело можно разглядеть шустрых хариусов, скатывающихся вниз по реке.
Идем медленно, приходится часто измерять свежие погрызы, делать записи. Иногда с трудом сквозь кусты продираемся к реке, чтобы просмотреть ее русло. При издаваемом нами шуме не надеемся увидеть осторожных бобров или других лесных обитателей, следы которых встречаем практически на каждом шагу. Вот реку перешел лось, оставив отпечатки своих копыт на песчаной косе. Здесь попутный нам курс держал медведь, а там, на кочке, кормилась ондатра. На илистых берегах следы косули, норки и конечно бобров. В этот период они стремятся сделать больше запасов корма на зиму. На глубоких ямах в реке попадаются затопленные ими ветви ивы, осины, березы, черемухи, а также небольшие сутунки из тонких стволов этих деревьев, полностью очищенных от коры, которые напоминают чисто обглоданные большие кости. Когда река покроется льдом, бобры будут иметь возможность пользоваться своими заготовками, не появляясь на поверхности и ничем не выдавая своего присутствия.
Жилища — или убежища — бобров тоже выглядят интересно. На высоких и обрывистых берегах можно увидеть нагромождения веток различной толщины, длины и разных пород деревьев, уходящие под воду. Это напоминает нанос разного хлама течением, но на всех ветках вы обязательно найдете следы зубов бобра. Ветки не просто валяются хаотично, а уложены в форме конуса. Классических бобровых хаток у нас не много. В Сибири они селятся в норах, вход в которые под водой и завален сверху ветками. Встречаются и комбинированные норы бобров, утепленные с наружи ветками, глиной и илом. Такие убежища могут быть несколько метров в диаметре и возвышаются над землей в пол человеческого роста. Подобные конструкции очень прочны, никогда не видел, чтобы кто-то из хищников пытался их разрушить. Да и бобры в случае опасности быстро покидают жилище, уходя в воду.
На маршруте нам тогда довелось увидеть и плотину, еще одно творение лап и зубов бобров. Не смотря на небольшие размеры животных, можно только удивляться, сколько бобровых сил потрачено при ее строительстве. Благодаря плотине, уровень воды поднялся на полметра. Образовавшаяся при этом запруда увеличивала бобрам доступность кормов с воды и закрывала вход в их убежище, расположенное неподалеку. Сама плотина представляла собой вал из переплетенных между собой и замазанных илом веток, более метра шириной. Вода просачивалась под ветками лишь в самом верху. Человек по ней мог ходить спокойно как по мосту.
Мой напарник на учетах – Олег — заядлый курильщик, и вот когда меня уже манит следующий поворот реки, ему непременно надо присесть покурить. Во время перекуров ужу рыбу нам на еду или просто сижу тихо и смотрю на течение реки. Во время одной из таких остановок из воды вылезла американская норка. Чтобы не обнаружить себя, я не двигался. Норка в полутора метрах от меня забралась на замшелую валежину и стала чистить свою шерсть. Катаясь по мху, она выжимала и причесывала волос, и казалось, потеряла бдительность. В этот момент я потянулся к фотоаппарату, но первый мой опыт фотоохотника не увенчался успехом. Норка моментально меня заметила, прыгнула, и как будто растворилась в реке.
За несколько дней, мы практически выполнили полный объем намеченных работ, прошли Большой Одой, перешли на Малый Одой и по его течению вышли к устью. Эта река заметно меньше, но, не смотря на то, что в некоторых местах ее даже можно перепрыгнуть, она глубокая и с обрывистыми и высокими берегами. Бобровые поселения здесь тоже встречались, однако, увидеть зверей нам так и не удалось. Бобры присутствие человека на реке определяли сразу и предупреждали других о нашем появлении громкими шлепками, напоминающими удар весла по воде. Мне очень хотелось увидеть, каким образом они это делают, но подсмотреть бобровую сигнализацию в действии удалось нескоро.
Подходя к устью Малого Одоя, нам стали попадаться поваленные поперек русла деревья, в которых были выпилены чурбаки от одного до полутора метров длиной. Они валялись тут же, на берегу. Разгадка увиденному пришла, когда наткнулись на место стоянки нарушителей режима заказника. Обнаружив нас раньше, они успели скрыться в тайге, побросав часть своего имущества на берегу. Судя по количеству предметов таежного скарба, их было трое. В ключе нашли спрятанный двухведерный горбовик с засоленными хариусами. А чурбаки эти выпилены для прохода на узкой деревянной лодке, которая была привязана к дереву рядом с местом стоянки. Для того чтобы их не услышали на кордоне, нарушители поднялись вверх по реке на шестах, пропиливая себе путь двуручной пилой. Изъяв рыбу как вещественное доказательство и лодку, как транспортное средство, по которому можно определить ее владельца, мы начали сплав к устью. Скажу вам, что нужна определенная сноровка для управления такой лодкой с помощью шеста, даже сплавляясь по течению. Дальше идти на шестах у нас не получилось и против течения Зимы до кордона мы тащили лодку за веревку как бурлаки.
На следующий день вернулись наши коллеги учетчики, а вечером пришли «сдаваться» нарушители. Мы оформили протоколы и вернули лодку владельцам, которые позже понесли заслуженное наказание.
Результаты нашей работы показали, что бобры заселили практически все пригодные для обитания вида места. Благодаря устройству плотин, они заселяют даже мелкие реки. Выражаясь по-научному: численность вида соответствовала ёмкости угодий и составляла около 270 зверей или порядка 70 семейных поселений. Максимальный показатель плотности населения вида в самых хороших условиях обитания — 3,5 особи на один километр русла реки. Видимо, это максимально возможная плотность бобра для рек Присаянья. Бобры уже давно активно расселяются на прилегающие территории. Можно было совершенно определенно говорить о том, что благодаря заказнику «Зулумайский» в Присаянье сформировалась достаточно крупная, жизнеспособная, пока единственная на территории Восточной Сибири популяция речного бобра.
Будучи в заказнике еще несколько раз, я так и не смог увидеть этих неутомимых тружеников. Поэтому как-то однажды рано, рано утром, в конце мая, собрался и поехал в заказник именно на бобров, обещая себе не на что больше не отвлекаться. В поселке Зулумай меня встретил Александр Шепчугов. Днем мы с ним прошли вверх по реке на лодке, искали подходящее место для установки засидки. А вечером я уже сидел за маскировочной сеткой и ждал появления зверей.
Собственно, засидкой наше сооружение назвать было сложно. Мы ограничились тем, что на берегу натянули вчетверо сложенную маскировочную сеть между двумя вбитыми в землю кольями и березой. Причем, средний кол вбили несколько вперед. Тем самым сетка тоже выдвинулась вперед, делая шире угол обзора. Высота сетки при сидении за ней на раскладном стуле получилась чуть выше уровня головы. С боков и сзади не было никаких препятствий, что давало возможность незаметно отойти в лес или занять другую точку для съемки на берегу справа или слева от засидки. Не смотря на то, что я находился выше уровня воды и противоположного острова, увидеть меня за сеткой, на фоне леса, было исключено даже при резких движениях. У меня же была возможность просматривать выход из убежища бобров, находящийся прямо передо мной, часть линии берега слева и справа, участок поверхности реки около пятидесяти метров длиной и пятнадцати метров шириной. В поле моего зрения находились два бобровых вылаза на противоположном берегу, возле которых в воде виднелись обгрызенные ветви ивы – места их кормежки, а также песчаный бугорок, где они оставляют свои пахучие метки. Без подсказки Шепчугова я бы на него даже и внимания не обратил. Вот, что значит, несколько лет с бобрами бок о бок жить.
Сижу, жду. Небо пасмурное, затянуто тучами, от этого сумерки наступают раньше. Продолжают тянуться секунды и минуты, складывающиеся в часы ожидания. А вокруг меня течет дикая жизнь. За рекой поет дрозд, где-то далеко слышно кукушку. Почти не переставая, на болоте гавкает самец сибирской косули. Вот мимо меня по реке, как заводная китайская игрушка, проплыла ондатра. За спиной в лесу раздаются таинственные шорохи и загадочные шуршания. Не отвлекаюсь ни на что, вглядываюсь в реку, по которой изредка проплывают ветки ивы, скусанные бобрами. Начинаю ругать себя за торопливость. Наверное, надо было дать бобрам привыкнуть к изменившейся на берегу обстановке, а иначе чем объяснить, что выше по реке бобры уже кормятся, а у меня тишина. Сижу, жду дальше.
Надо сказать, как бы внимателен ты ни был, появление зверей почти всегда происходит неожиданно. Вот и сейчас я скорее почувствовал, чем увидел изменение, произошедшее на воде. К тем двум, на несколько сантиметров торчащим из-под воды обломкам веток лежащего на дне реки топляка, слева от меня, добавилась еще одна. От нее также расходились усы, но она, в отличие от них, не стояла на одном месте, а тихо плыла против течения. Сомнений быть не могло: вижу голову плывущего бобра. Он вылез на противоположный берег в нескольких метрах выше натоптанной тропы и скрылся в кустах ивы. Кусты зашевелились, тонкий стволик с прошлогодними побегами и молодыми листочками повалился на землю. Бобр с веткой в зубах возвратился своим следом обратно в воду. Пытаюсь фотографировать, но света уже очень мало, кадры получаются темные. Увеличиваю значение ISO, перестает устраивать качество снимков. Тут вспоминаю про возможность фотоаппарата снимать видео. Настраиваю технику, снимаю, тут же просматриваю отснятое. Получилось вроде не плохо. Продолжаю снимать видео, наблюдаю за бобром. Он сидит в воде у берега на задних лапах, в передних лапках держит ивовый прут и как мясо с шампура скусывает с него побеги и молодые листья, перебирая лапками и двигая прут от комля к вершинке. Потом со ствола скусывает следующий прут и обрабатывает его таким же образом. Тут я замечаю другого бобра. Он показался на поверхности реки не далеко от меня и поплыл к обедающему у берега собрату. Подплывший бобр заметно мельче первого, однако, никакой нервозности или соперничества в поведении нет. Они продолжают ужин вдвоем.
Увлекшись, я уже сильно и не смотрел по сторонам и, как оказалось, напрасно. Бобры, если захотят, могут абсолютно бесшумно плавать по поверхности воды. Неслышно они соскальзывают в воду с берега или выходят на него. Таким образом, проворонил бобра, который вылез на берег прямо у меня под носом. Щелчок выключающейся камеры его напугал и он плюхнулся в воду с фонтаном брызг. Странно, но снимаемые мной бобры тот час не последовали примеру соплеменника, а ушли под воду немного погодя, спокойно, тихо, с достоинством. Дальше сидеть было бессмысленно, тем более стал накрапывать мелкий дождик, пришлось возвращаться на кордон.
Раннее утро, а я уже на посту. По воде плывет туман. Слышно пение птиц. Воздух прохладный и влажный. Небо уже начало сереть, скоро рассвет. Только сейчас обнаружил, что забыл на кордоне площадку для крепления объектива на головку штатива. Решаю, что буду снимать лежа, подстелив под объектив набитый прошлогодней травой чехол от камуфляжного костюма.
Первый бобр всплыл в 6 часов. Сначала все повторилось: он вылез на берег на вчерашнем месте и скрылся в зарослях ивы. Быстро проползаю несколько метров, занимаю удобную позицию лежа на берегу и предвкушаю знатную фотосессию. Дальше всё пошло не по плану, кусты не шевелились, бобра было не видно, а время шло. Лежу, фотографирую перевозчиков, тыкающих свои клювы в прибрежный песок, на противоположном берегу. Спустя час лежания захотелось потянуться и размять мышцы. Не надеясь увидеть бобра, встал на колени и тут же замер. На меня по течению реки плыл бобр, показавшись из-за поворота. В камуфляже «Леший», продолжаю стоять на коленях без движения. На этот раз у плывущего зверя видно не только голову, но и всю спину. Он продолжает плыть в мою сторону. Не моргаю, даже дышать забыл, нас разделяет около пяти метров. Вдруг он резко ныряет, показав мне свой широкий и плоский как весло хвост.
Еще некоторое время стою, не двигаясь. Вокруг все спокойно. Разворачиваюсь в сторону скрадка и опять вижу плывущего от норы вниз по течению бобра, который проплыл вдоль берега и скрылся за островом. Когда я присел на стульчик, ниже острова вновь показалась голова бобра, плывущего по течению за поворот реки. Расплылись по реке по своим делам и наступило затишье. Фотоаппарат остался на месте моей лёжки. Пока затишье хочу встать и забрать его в скрадок, но сделать это не могу, потому что передо мной за рекой на песке рядом с пахучей меткой сидит большой бобр. Его шерстный покров значительно светлее, чем у других видимых мной бобров. Сидит он во всей красе, в классической бобровой позе: на задних лапах, опершись на широкий и гладкий хвост, ссутулившись и поджав к телу маленькие передние лапки, короткая шея, задранная к верху голова с большой мочкой носа, мощные резцы оранжевого цвета обнажены. Когда и откуда появился этот гигант, не знаю, но ждал он меня не долго. Пока я ползал за фотоаппаратом, он сделал все свои дела и «концы в воду». Толком его сфотографировать не успел и понаблюдать не удалось. Позже на кордоне Александр рассказывал мне, что несколько лет назад пару раз сталкивался с настоящим громилой. По его словам, он был раза в два крупнее увиденного мной, подозреваю, что это мог быть один из первых переселенцев.
Между тем солнечные лучи полностью осветили противоположный берег, стало тепло. Я прилег на самом берегу на коврик и захотел немного вздремнуть. Всё же уснуть мне не довелось. Вдруг раздались резкие непонятные звуки какой-то возни на воде. Представ на локтях, увидел двух самцов большого крохоля. Один из них пытался догнать другого, усердно гребя лапами и шлепая крыльями по воде. Другой стремительно убегал, шея у него при этом была вытянута вперед, а из клюва торчал хвост еще не проглоченной рыбы. Они пронеслись рядом с берегом, гоня впереди волну. К моему великому сожалению, телеобъектив на таком небольшом расстоянии даже не смог сфокусироваться. Замерев, жду следующего удобного момента. Так же неожиданно у меня на глазах из глубины на поверхность бесшумно всплывают еще три птицы. Это тоже самцы
большого крохоля, они с нескрываемым удивлением таращатся в линзу объектива. Пришлось выждать паузу без лишних звуков и движений. Птицы успокоились, собрались все вместе и продолжили свою коллективную охоту, о чем говорила слаженность действий птиц. Крохали вытянулись в цепочку, перегородив русло реки, и почти синхронно нырнули, двигаясь под водой против течения и прочесывая водную толщу. Если кому-то удавалось поймать рыбу, он тут же подвергался нападению со стороны ближайших членов команды. С дележом добычи у этой пятерки явно были проблемы. Крохоли удалились, а я вернулся на кордон с чувством человека, получившего дополнительное вознаграждение.
Ожидая вечернюю съемку бобров, базируюсь в скрадке очень рано. Теперь я во всеоружии, объектив на штативе, на фотоаппарате мощная вспышка. «Вдруг не испугаются, а в сумерках она должна помочь», — думал я. Тем не менее, бобровое движение началось только тогда, когда солнце спряталось за макушками деревьев. Определить общее количество увиденных мною бобров в этот вечер оказалось сложно. Взрослые бобры были примерно одного размера без каких-либо индивидуальных особенностей. Предполагаю, что было их здесь ну никак не меньше трех, находившихся на виду одновременно. Были и прошлогодние бобрята, видимо, тоже трое. От взрослых они отличались только размером и вели себя вполне самостоятельно, но кормились совсем не так. Они не таскали ветви в воду, а скусывали свежие побеги и листочки прямо на берегу, сидя на задних лапах и пригибая ветви к себе.
Оказалось, что вспышки бобры не боятся. Однако, снимки со вспышкой мне не понравились, бобры на них выглядят неестественно. Один любопытный бобр даже подплыл ко мне, после того как сработала вспышка. Он был на расстоянии двух метров от меня, когда его очень насторожила торчащая из маскировочной сетки бленда телеобъектива. Бобр, держась на воде, медленно поднял свой хвост и вытянул его параллельно поверхности реки. В следующую секунду он с силой шлепнул им о воду и моментально нырнул. Это и был сигнала тревоги, после которого бобры больше не появлялись.
За эти несколько дней, проведенные в гостях у бобров, они приоткрыли мне лишь малую частичку своей таинственной и не простой жизни на таежной реке с таким сибирским названием Зима. Пусть же живут бобры в Сибири, заселяют некогда покинутые по вине человека места, а для этого нужны: чистые, полноводные реки, леса, и наше благоразумное отношение к дикой природе.
(Иркутск, июнь 2015 года)
Описания походов
Мультимедия
Фотоотчеты
Маршруты
Файлы
GPS-файлы
Звуковые файлы
Ссылки
События
Живопись
