|
|
|  Жанна Дмитриевна со своими учениками
Библия.
АВВА
Тусклый блеск пожелтевшего глянца Чёрно-белого старого фото. Это девочка, школьница с ранцем, На доске нацарапала что-то… Жанна Дмитриевна спросила: - Знаешь буквы? - Конечно! Гласные! - Напиши на доске. Как мило… А теперь напиши согласную…
Получилось АВ(э). Всем весело! Дети авкают с парт, хохочут. Растерялась, и нос повесила, Теребит у доски мелочек… У учителя взгляд не строгий, Только строгое школьное платьице: - Ты и слоги, наверно, знаешь? Слово сложишь нам, первоклассница? - Слоги знаю, — и пишет ВА ещё. Получается АВВА. - Что это? - Я не знаю! – Смущение алых щёк, — Жанне Дмитриевне тихим шёпотом… - А ведь слово такое важное У тебя получилось, милая! Здесь ведь каждая буква, каждая, Обладает большою силою! Аз и Веди – слова могучие. Веди – Аз – написала, не ведая… АВВА – буквиц простых созвучие – Это СЛОВО! За ним всё следует... Ничего не понятно девочке, Простодушно глазами хлопала, В косах – пышные белые ленточки, А улыбка – доверчиво-робкая.
Жанна Дмитриевна, любимая, Были Вы для меня наставником. Ваше имя несу по жизни я, Вспоминаю слова про авву. Пережив чёрно-белые полосы, Не кричу я на зрелищах «браво!», Знаю, помню, твержу вполголоса: - Сделай так, как ты хочешь, авва…
Эта девочка — я, и стихи написаны о реальном фото из реальной истории моей жизни. Фото девочки-первоклассницы с буквами АВВА на доске хранится у моей мамы в г. Ангарске. Жанны Дмитриевны Шмейс, учителя начальных классов школы №36 г. Ангарска, уже нет в этом мире. Не знаю, многие ли её помнят, но для меня это был единственный настоящий наставник в этой школе. Доброта и проницательность, спокойствие и мудрость всегда были с нами рядом. Не даёт мне покоя то, что я об этом никогда не говорила ей лично. А ведь возможность была…
После Жанны Дмитриевны, которая учила детей в начальной школе, было много других учителей в этой же школе №36. Да простит меня школа, я даже имена-то мало чьи помню. С 5 класса мы все как-то почти всем классом школу невзлюбили, а закончив её, и вовсе не вспоминали... Но прекрасно помню Жанну Дмитриевну Шмейс, моего первого учителя — вот это настоящий Учитель с большой буквы. В средних и старших классах с учителями мне не повезло, только неприятные воспоминания, или комические. Историчка-бабушка со злобно поджатыми губками, которая кроме слов "Партия-Ленин-Сталин-коммунизм" ничего больше и не вещала на уроках, которая любила отчитывать в кабинете директора девочек, приходивших в школу в коротких юбках, или с губной помадой, или с серёжками, или на каблуках. (Ох, как я однажды схлопотала за каблучки!) Трудовичка В. Адамовна била указкой по рукам и рвала ткань, если девочки на труде строчили кривой шов (шить так и ненавижу с тех пор). Физичка ставила хорошие отметки только тем ученикам, мамы которых её одаривали подарками. Психованная математичка бегала по школе за учениками с указкой, а мы от неё в туалете запирались. У меня даже её фото есть, где она орёт на уроке, взъерошенная и с разинутым ром, держа руками учительский стол, как бомбу… За это фото, сделанное прямо на уроке, у меня были большие проблемы. Меня не приняли в комсомол! Ужас какой. А я сказала – «ну и не надо». Но из школы пришлось всё-таки уйти. (Фамилий не называю)... Были учителя и неплохие, но как-то они быстро из школы уходили, год-два и нет уже... Из тех, кого вспоминаю с большим уважением: Коваленко Николай Федорович (был в 5 классе моим классным руководителем). Ох, и боялись мы его! Но справедливо с нами всегда поступал. Физрука помню – фамилия – Селиванов, а имя уже забыла... Прекрасный учитель был, всему научил, и лыжам, и баскетболу, всё мы любили! Только вот гранату метать я так и не научилась… Хвойнова Наталья – учительница литературы в старших классах – очень нравилась всем ученикам за несвойственную её молодости мудрость и умение гасить подростковые конфликты. Раиса Андреевна Камышова была тогда директором школы. Она мне нравилась, потому что внешне была очень похожа на мою маму. Когда историчка с поджатыми губками притаскивала девочек в коротких юбках к ней в кабинет, Раиса Андреевна напускала на себя строгий вид, но глаза всё равно были добрые. И она молча выслушивала сначала нотации про «растление молодёжи», потом наши оправдания, и всегда, в конце концов, говорила: «А теперь всем пора на урок». И улыбалась. Я нашла её фото в интернете, ну прямо вот именно такой она и была: строгой, с добрыми глазами, и с причёской как у Валентины Терешковой. Тогда все женщины с такой причёской ходили. И моя мама в том числе. И любимая Жанна Дмитриевна.
Жанна Дмитриевна была светлым лучиком в этой школе. Это я понимаю только сейчас, когда начальную школу прошла уже в пятый раз (сначала сама, потом со своими детьми по разу, а потом и с внуками). Тихий, но уверенный и твёрдый голос. Строгий, но тёплый взгляд. Она никогда не отчитывала детей у доски. Не кричала. Никогда не жаловалась родителям на детей. Всегда поощряла, даже за малое. Весь её воспитательный процесс строился на поощрениях. Как у Шалвы Амонашвили. Имя этого великого учителя стало широко известно уже в 80-90е. У нас в классе был один двоечник, Вовка Ч. Его обзывали Чумой, потому что он снижал успеваемость класса (ну и по фамилии тоже). Его не принимали в пионеры за плохую учёбу и поведение. Жанна Дмитриевна не позорила Вовку у доски, не вызывала маму к директору. Она просила класс помочь ему с учёбой: мальчиков просила проводить Вову до дома, чтобы он не убежал по дворам, а девочек просила помочь ему с уроками. Мы брали над ним шефство и зубрили с ним после уроков таблицу умножения. Но Вовка никак её не мог освоить, и мы с подружкой часто говорили ему: «Давай лучше мы в реку упадём, а ты нас спасёшь. И тогда тебя, наконец-то, примут в пионеры». В 3 классе, к концу учебного года, когда уже весь класс, кроме Вовки, щеголял в пионерских галстуках, нашего Вовку всё-таки тоже наконец-то приняли в пионеры. Это было 19 мая, в день пионерии, перед началом летних каникул. (К этому дню уже все третьеклассники ходили в красных галстуках). Он выучил-таки таблицу умножения. Всех остальных детей принимали в пионеры «по мере ответственности и готовности» — 23 февраля, 12 апреля, 22 апреля, 1 мая, 9 мая – в канун великих дат советского народа...
Помню ещё один знаменательный для меня случай. В 4 классе нам было задано написать развёрнутое сочинение про зиму, а кто не хочет писать развёрнуто, тому – не развёрнуто, но в стихах. Я поленилась писать развёрнуто, и написала коротенькое, бестолковое четверостишие. Жанна Дмитриевна, вместо того, чтобы меня поругать за небрежную работу, и поставить мне заслуженную "тройку", начала хвалить перед всем классом за прекрасный стих, но с такой иронией в глазах, которую могла понять только я, потому что класс моего глупого стиха не читал. Когда пришло время читать свой стих перед классом, я засмущалась, конечно, и оправдывалась, что я стих ещё не дописала, что надо его сначала закончить, подправить… А потом, естественно, пришлось его полностью переделывать. И к следующему уроку я вынуждена была вымучивать из себя уже не простое развёрнутое сочинение, а чуть ли не целую поэму… Но и это ещё не всё. Когда я вымучила эту "поэму" про зиму, Жанна Дмитриевна, как бы невзначай, рассказала о конкурсе детских стихов в «Пионерской правде» (была такая газета для школьников), и зачитала газету, и сказала, что к Новому году газета принимает на конкурс стихи всех детей СССР. И будет их печатать в каждом выпуске. Я, конечно, никому ничего не сказав, отправила письмо в «Пионерскую правду» со своей вымученной «поэмой» про зиму. Правда, пришлось ещё много раз её переделывать перед отправкой. И вот, через 2 недели (да, да, это произошло очень быстро!) я достаю из почтового ящика письмо из «Пионерской правды». Мне письмо! Про мой стих! И мне там пишут, что стих принят на конкурс, и будет опубликован в каком-то из номеров! Как билось моё сердечко, когда я протягивала письмо Жанне Дмитриевне! Она очень серьёзно отнеслась к этому. Не отмахнулась. Не смеялась. Похвалила перед классом. Подбодрила. Сказала, что будет болеть за меня вместе со всей школой. На общешкольной линейке зачитала мою «Зиму». И после этого вся начальная школа знала, что в 4В есть девочка Марина, стихотворение которой вот-вот должны опубликовать в газете! И все бегали и спрашивали: «Ну, когда?» «Ну, что заняла?» И популярность газеты «Пионерская правда» в школе поднялась на новый уровень. Каждое утро перед уроками в классе читали новый выпуск. Моё стихотворение тогда хоть и было опубликовано, но в призёры не попало, да ведь это и не важно. Сам факт того, что его напечатали в «ПИОНЕРСКОЙ ПРАВДЕ» — волновал и заставлял быстрее биться сердце! Это было триумфом. Вот так Жанна Дмитриевна научила меня исправлять небрежную работу… А когда настало лето, и было роздано задание на каникулы, мне Жанна Дмитриевна задала написать не сочинение, а стихи «Как я провёл лето». И я, помню, лежала во время тихого часа в пионерском лагере и грызла карандаш, и мне было очень стыдно оттого что я ни фига ведь не умею сочинять, а мне приходится отдуваться. Потому что надо оправдывать доверие Жанны Дмитриевны, ведь она же мне сказала, что у меня способности… Как же я её подведу? Как я могу признаться, что не умею сочинять стихи? Конечно же, никакого таланта не было, но как мудро была разбужена мотивация у ребёнка… Поучиться каждому бы у Жанны Дмитриевны... Не даёт мне покоя то, что я так и не сказала ей при жизни благодарных слов. Только спустя много лет я поняла, что Жанна Дмитриевна, простая советская учительница, была Учителем от Бога. В молодости мы принимаем всё как должное, и не ценим простого счастья, подаренного нам такими людьми, как Жанна Дмитриевна. А спустя годы понимаем. Да только поздно уже. Не вернёшь, не поблагодаришь. Пришло время делиться.
Марина Васильева (Красноштанова)
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Описания походов
Мультимедия
Фотоотчеты
Маршруты
Файлы
GPS-файлы
Звуковые файлы
Ссылки
События
Живопись
