Природа Байкала

Схема Саян

Едем мы как-то небольшой компанией с водных соревнований с Утулика. Впервые тогда услышала, что японцы у нас папоротник-орляк закупают, жарят и едят его. Надо же! Я тоже по ходу рядом с речкой меж камней нарвала пучок худосочных былинок с распустившимися, как веер, листьями. По приезде домой кинула похожий на стебли укропа «деликатес» на сковородку, прожарила, чтоб наверняка, до коричневости — и обругала японцев: «жрут, что попало!». Позже научили добрые люди, как собирать, как готовить. Теперь всегда четверть морозилки заполнена в зиму папоротником: сочными, с хрустом сломанными побегами орляка, лишь с крючком-намёком будущего листа на верхушке.

Электричка с Байкала в Иркутск ожидалась только поздно вечером, поэтому в Слюдянке забрались втроем в товарняк, устроились на открытой платформе, сидим на ровных, нагретых солнцем, железобетонных плитах; день теплый, хорошо. В разговоре я говорю, что в журнале «Ветер странствий» видела фотографии красот разных и, главное, это рядом с нами, где-то за Нижнеудинском. Тут товарищ вспоминает, что на турслете кто-то из Нижнеудинска показывал хорошие слайды, координаты фотографа есть у него в записной книжке. Заполучив адрес, я пишу письмо автору замечательных иллюстраций Часнику Е.М., а вскоре он сам приезжает в Ангарск. В поселке Верхняя Гутара, где они живут, школа только начальная и его сын и дочь, старшеклассники, учатся и живут в ангарском интернате. А Евгений Михайлович, оказывается, автор книги-фотоальбома «Тофалария – страна гор»!

При встрече, в ходе беседы Евгений Михайлович приглашает нас в гости, и на каникулах я с сыном, и с детьми Часника едем вместе в Тофаларию – ура!

Сначала в Нижнеудинск, там мы ждём два дня лётной погоды – горы закрыты, а других вариантов, кроме «авиа» — нет. Наконец, небо ясно, и мы грузимся в аэроплан, малая авиация здесь ещё была. Внутри всё предельно просто: вдоль бортов две лавочки, десять пассажиров сидят на них, практически, опираясь спинами на фюзеляж. Одномоторный АН-2, или «Кукурузник», этот лёгкий многоцелевой легендарный биплан, несёт нас в горную страну Тофаларию. Менее двухсот км от города, и мы попадаем в неизведанный, совершенно другой мир. Приземляется самолёт в незатейливом аэропорту на травяном, с жёлтыми одуванчиками лугу, чуть не зарулив в стог сена рядом с посадочной полосой. Поселок называется Верхняя Гутара, а коренные жители – тофалары, охотники, таёжные люди. Ещё есть Нерха и Алыгджер – вот, пожалуй, и все населенные пункты, в которых проживает малая народность тофов.

Поселок притулился под горой Змеинкой, рядом быстрая река Гутара гутарит-разговаривает. Два дня изучаем окрестности, я еду с мальчишками верхом на лошадях («да они смирные, сами доедете») к таежному Гутарскому озеру, берег которого усыпан цветами – и жарки, и колокольчики, и целые куртины бордовых марьиных кореньев – все стремятся успеть зацвести и дать семена в короткое горное лето. Лошади здесь совершенно самостоятельные животные, летом на подножном корму, да и зимой снег копытят в поисках травки. Достаточно далеко от поселка сами по себе пасутся и коровы, переплывают студёные речки, защищает их от холода густая и длинная, по сравнению с равнинными бурёнками, шерсть. Вернувшись вечером, я под руководством хозяйки, Валентины Васильевны, пробую доить корову – получается! У местных жителей больше по численности, чем коровье — оленье стадо. Говорят, здешние — самые крупные из северных оленей. И ещё одна особенность поселка: собаки во всех дворах — только лайки. Охотничью породу портить нельзя, оттого всяким иного роду-племени псам вход сюда заказан строго-настрого; собака здесь для работы — охоты, а не для престижа, или забавы, как бывает в городе (да ещё и в комбинезончиках…).

На третий день наша команда под руководством Евгения Михайловича совершает подъем на Гутарский голец. Поход занимает весь день, в течение которого мы последовательно проходим разные климатические зоны: вначале пойменные луга, затем влажно-жаркая тайга с мошкарой — лишь по выходу на ручей, вернее на его мощный лёд, становится свежо. Я роняю в узкую ледовую трещину крышку от объектива, заглядываю вглубь: о! метра три будет — прощай, крышечка! Далее после леса идёт тундровая зона, а затем гольцовая. На границе зоны леса палим костерок, обедаем, и наверх! Подъем совсем не сложный, только длинный. По утрамбованному снежнику поднимаемся на плоскую голую вершину, где стоит триангулятор. Под ногами камни, вдоль гребня большой протяженности снежный козырек и — ветер, ветер! Не спрятаться, не скрыться; складки одежды, трепеща, хлопают, как стяги на параде. Однако холод и усталость от подъема искупает открывшаяся с вершины (высотой 2504м н.у.м.), панорама саянских гор, выше нас здесь только небо!

Вернувшись вечером, застаем в доме ещё гостей – из Иркутска прибыла группа по инвентаризации всех областных памятников, они хотят осмотреть памятник Федосееву. Процедура инвентаризации однако будет совсем непохожа на сцену из фильма «Служебный роман», где завхоз с помощниками сверяют с ведомостью номера на мебели и других предметах обстановки кабинета. Иркутским краеведам достался необычный объект – памятник писателю-геодезисту Федосееву Григорию Анисимовичу, который находится в двух днях пути от поселка Верх.Гутара на перевале.

Здесь, на перевале Федосеева, который раньше назывался Иденским, похоронена часть праха писателя-геодезиста, другая — в Краснодарском крае, откуда он был родом. Все, наверное, знают его повести: «Злой дух Ямбуя», «Последний костер». Самая первая книга Г.А. Федосеева «Мы идем по Восточному Саяну» написана после работы в геодезической экспедиции 1938-го года, как раз в этих горах. Маршрут снежным мартом начинался с Черемшанки на Казыре, шёл от Можарских озёр вверх по Кизиру, к крупному высокогорному узлу Восточного Саяна с пиками Кинзелюк, Грандиозный, а поздно осенью, уже с новым снегом, экспедиция вышла в Нижнеудинск.

Евгений Михайлович у группы проводником, в команду берут и меня с мальчишками – вот, пофартило нам! На следующий день караван выдвигается из Гутары, груз навьючен на лошадей, а мы шагаем налегке. При переходе по болотистому месту Евгений Михайлович показывает мне след: «Видишь, «босой старик» — это так про медведя там говорят – прошел». След косолапого ещё не затянулся водой, но мне не боязно, у нас ватага из семи человек. Броды через реку преодолеваем верхом на лошадках. Доходим до первого большого, метров сорок высотой, водопада Гутарского, падающего сверху в глубокое ущелье справа от тропы, останавливаемся, фотографируем. Дядька из Иркутска щелкает налево-направо своим «Никоном» под защитой большого зонта и вежливо спрашивает меня, с какой диафрагмой снимаю. Я отвечаю: «Пять и шесть», он согласно кивает. А у меня на шее висит старый папин ФЭД, и я всю дорогу снимаю строго по отцовскому завету: «5,6 и выдержка 125»!

Причем, у меня всего штука дефицитной слайдовой плёнки на десять дней путешествия. Сейчас даже представить трудно: экономишь кадры, как какой-нибудь скряга, дядя Скрудж, а вокруг — красота! В сумрачном под дождем лесу стоят старые ели с висящими на ветках длинными седыми бородами мхов. Разгоняя мрак, снизу подсвечивают «канделябры» желтых соцветий рододендронов, в сырых местах между камнями выглядывают цветы золотого корня. Ночуем мы в зимовье, невдалеке нахожу старый каркас чума, остатки походного дома тофов, кочующих с оленями. Назавтра подъем на перевал, порой идём по участкам снега, вот перевальное озеро, тоже ещё со льдом, хотя середина июня. Памятник Федосееву представляет собой металлический обелиск в форме геодезического знака, в его бетонный постамент, шестигранный тур-пирамиду вмурованы камни и металлические плиты с барельефом писателя и надписью: «Карта… Как просто на нее смотреть и как не просто, порой мучительно трудно, создавать её…». Помогая краеведам, пишу цифры обмеров памятника в блокнот, рукам холодно!

Думаю, многие читали повесть «Серебряные рельсы» В.А. Чивилихина. А ведь экспедиционная тройка: Кошурников, Стофато, Журавлёв начинала свой маршрут по исследованию пути для прокладки железной дороги Нижнеудинск – Абакан в далеком октябре 1942 года как раз отсюда, из Верхней Гутары. Нанятый в поселке проводник с оленями довел их до слияния рек Правый и Левый Казыр и оставил. Но слишком рано, в начале октября, пришла тогда зима, сковала вскоре льдом реку, по которой сплавлялись геодезисты, и все они погибли на Казыре, недалеко от Базыбейского порога. Документальные подробности приключившейся с изыскателями трагедии стали известны из листков блокнота, найденного рыбаками через год в тихой, с песчаным дном заводи реки рядом с телом начальника экспедиции А.М.Кошурникова. Текст дневника не размылся, написанное удалось прочитать благодаря тому, что ежедневные свои записи геологи делали карандашом. Кстати, когда я первый раз читала книгу, то никак не могла взять в толк: до какой-такой погранзаставы не добрались изыскатели всего около сорока километров? Историю надо было в школе лучше учить! В 2014 году было ровно сто лет обретения независимости Тувы, а прежде она входила в состав Внешней Монголии, а ещё точнее – была частью Китая. Республика Тува вошла в состав СССР только в 1944 году. Во время работы экспедиции Кошурникова в 1942-м государственная граница Тувы с РСФСР в Иркутской области шла по Удинскому хребту, а в Красноярским крае — по хребту Ергак-Торгак-Тайга (Тазарама). И погранзастава, Нижняя Тридцатка, была на Казыре.

Сам В.А. Чивилихин — выпускник 1948 г. техникума МПС г.Тайга по специальности «Паровозное хозяйство» — не чужд теме железных дорог. Написанная им на основе полевого дневника изыскателей книга «Серебряные рельсы» вызывает доверие. Не однажды прочитанную повесть я знала почти наизусть. Но, когда книга попадала в руки, я опять шла вместе с экспедицией их путем, ожидая удачного её завершения. Хотя и ловила себя на мысли, что я, прямо, как пацаны тридцатых годов прошлого века, не раз глядевшие кино «Чапаев», и вновь идущие на этот фильм с надеждой, что Чапай всё-таки выплывет. Не случилось. Ни в кино с Чапаем, ни с Кошурниковым. Слишком суровым оказался вариант, намеченный вдоль русла Казыра, и железную дорогу построили по направлению Тайшет-Абакан. При её прокладке тоже было немало сложностей, недаром её назвали «трасса мужества». Строители-железнодорожники прорывали тоннели в горах, сооружали петли с поворотом на сто восемьдесят градусов, мосты через реки, есть такой виадук, где поезд идёт на высоте шестьдесят пять метров над рекой.

А Тофалария, благодаря труднодоступности, осталась нетронутой в первозданной своей красоте.

Мы тогда по ходу с перевала обратно посмотрели ещё один впечатляющий каскадный водопад на реке Сухой Иден, высотой он, пожалуй, чуть уступает Гутарскому, но мне Иденский понравился больше. Этот водопад – классика жанра: мощный поток с шумом устремляется с обрыва в каменную чашу, выдолбленную водой в уступе, и второй ступенью падает вниз, где, разбиваясь на мельчайшие частицы, стоит реденьким туманом над рекой. После очередной ночевки в зимовье мы возвращаемся в Верхнюю Гутару, обратный путь всегда короче. Через день улетаем на Большую землю из Тофаларии, оставшуюся в моей памяти ярким воспоминанием (жаль, что своими неважного качества фотографиями –«5, 6 и 125!» не могу передать это всем).

Вспомнилась мне та давняя, 1985-го года, наша поездка, когда нынешним летом, в авто-путешествии по югу Красноярского края, встретили известные фамилии героев книги «Серебрянные рельсы», только уже с другой, конечной стороны их маршрута. Правда, лишь в наименованиях остановок на железной дороге Абакан-Тайшет: станция Кошурниково, станция Журавлёво и станция Стофато — так первопроходцам отдали дань памяти. Сейчас эту железную дорогу реконструируют, прокладывают вторые пути. Миновав районный .центр Курагино и проехав по мосту через р. Кизир, попадаем в междуречье Кизир-Казыр. Теперь вдоль дороги видны названия посёлков, знакомые из книги Г.А.Федосеева «Мы идём по Восточному Саяну»: Можарка, Черемшанка на реке Казыр. Отсюда Федосеев начинал экспедиции по нехоженому району Саян, имея на руках карту 1909 года со сплошными белыми пятнами, а многое было обозначено лишь по рассказам охотников-соболятников, ведь край Восточный Саян — это огромная горная страна!

Найдя схему орографии Восточных и Западных Саян, я наконец-то уложила в голове маршруты из книг и своих путешествий. Хребет Крыжина служит водоразделом рек, которые прежде у меня беспрестанно путались: Кизир –севернее хребта, Казыр – южнее, а так то они почти параллельно друг другу бегут с востока на запад. Казыр, приняв реки Кизир и Амыл, образует полноводную Тубу, а уж Туба впадает в Енисей.

Фото к тексту смотреть:https://nature.baikal.ru/album.shtml?album=1623&id=olnikc