Природа Байкала

И ОМОЮТ ВОДЫ КОРНИ ТВОИ…

Шумакские минеральные источники в горах Восточного Саяна набирают популярность и в 2020-м году мы (Сергей Воробьёв, мастер спорта по туризму и я, автор этих строк), повели на Шумак группу москвичей.

На микроавтобусе проезжаем южную оконечность Байкала, живописную Тункинскую долину, а за курортом Нилова Пустынь совершаем продолжительную экскурсию по буддистскому дацану со звучным названием – Бурхан Баабай (один из богов бурятского шаманизма. В Бурятии шаманизм и буддизм довольно тесно переплетены). Впечатляют мудрые таблички на паломнической тропе, например: «Не портите большую дружбу мелкими ссорами», «Без дружбы никакое общение между людьми не имеет ценности», «Доброе слово лучше богатства», «Всегда соблюдай меру в речи и в молчании».

Ага, в молчании тоже надо соблюдать меру… Ну, к делу. За два дня мы прошли Шумакский перевал (2760 м н.у.м.) и заночевали чуть ниже озера Ногон Нур.

Мимо озера шли уже в сумерках, а их надо фотографировать утром, когда солнечные лучи перевалят через окружающие хребты. Я и встал рано утром, вернулся к озерам и занял позицию, ожидая, когда первые лучи солнца упадут на озеро. Возле озера стояла одинокая лошадь, и я вспомнил рассказ Льва Толстого «Холстомер», и понял, что эта лошадь, как символ неизбежного одиночества в старости, должна быть в кадре будущего снимка.

Позавтракав и собрав рюкзаки, наша группа вышла к Шумакскому водопаду. Небольшой поток падал в ущелье с высоты тридцать метров, а по обрыву росли вековые корни, и эти корни, выпирая из земли, на много метров уходили от порождённого ими ствола. Корни, веками врастающие в землю, и «вода, в которую нельзя войти дважды».

Но вот мы и на Шумакских минеральных источниках и обсуждаем дальнейшие планы. Двое москвичей не хотят возвращаться обратно тем же путём, предпочитая кольцевой маршрут с выходом в Аршан. Проблема во времени. В распоряжении у них 5 дней, с перспективой опоздать на самолёт. Рассматриваем разные варианты, иногда самые безбашенные, но Сергей Воробьёв (Иркутск), как самый опытный, учитывая спортивные возможности и туристический опыт участников, отвергает эти варианты один за другим. В конце концов, Ромас Ракчеев и Андрей Цирык выбирают классическое кольцо: Шумак – Китой – Федюшкина речка — перевал Аршанский – Аршан. Начинаем собирать информацию.

Первым «информатором» оказался я сам. 41 год назад я проходил этот маршрут. Вдвоём, с товарищем, Толей Даниловым, с Шумака до Аршана, мы уложились за 4 с половиной дня. Не скороходы, конечно. Но всё же. Правда, 40 лет назад и тропы были ровнее, и деревья зеленее, и небо голубее. Потом ещё два раза, компанией побольше, я проходил с Шумака до Китоя, а дальше сплавлялись на катамаране, с прохождением Билютинских порогов. Ну, было ещё пару раз зимой, на лыжах, но это отдельная история. Последний раз в 1993 году. Не самая свежая информация.

Нахлынули воспоминания. О Шумакских источниках я услышал от Толи, а в 1979 году мы с ним побывали в этой саянской легенде, в этом уникальном месте, где живительные подземные воды поднимаются на поверхность, даруя силы слабым, возвращая здоровье больным. С тех пор я бывал там неоднократно, летом и зимой.

Про путь на Шумак один из исследователей написал: «больной, решившийся лечиться на Шумакских источниках, должен обладать недюжинным здоровьем и сноровкой альпиниста и кавалериста». Кавалерийские навыки важны, если вы наймёте лошадь и конных проводников в бурятской деревне – Хойтоголе, недалеко от курорта Нилова Пустынь. Но мы ходили пешком, по дороге среди леса. В то далёкое время этот участок иногда «обслуживался» водителем автоцистерны, вывозящей отработанные воды с курорта. В перманентно похмельном состоянии он останавливался возле туристов, намекая взглядом: «Эх, подвезу!». Плата символическая, плюс чаевые в виде «ста грамм». Как-то мы взгромоздились на эту бочку, уцепившись, кто как смог, и машина помчалась по лесным дорогам, подпрыгивая на камнях и корневищах. Это было настоящее родео! Особенно досталось одному из нас, который, по наивности, сел на бочку верхом, и долго потом ходил, широко расставляя ноги, пока живительные воды Шумака не залечили его раны.

На затяжном подъёме дорога переходит в мощную конную тропу, идущую по горной тайге и во многих местах заболоченную. Путь довольно утомительный, особенно если вы, как когда-то мы с Толиком, решите, что главное удовольствие в путешествии, это поглощение пищи. Рюкзаки у нас были просто неподъёмные; утомлённые спины диктовали своё, и вскоре мы стали разгружаться, тайком друг от друга, зашвыривая в кусты банки и оставляя на пеньках мешочки с мукой (6 кг! Мы, по наивности, не умея готовить, взяли 6 кг муки!) и крупами.

На перевальной седловине из камней сложен высокий тур, утыканный шестами с ритуальными тряпочками и лентами, и усыпанный скромными дарами местным духам, эжинам – чтобы позволили без проблем пройти через перевал. А проблемы здесь могут возникнуть в любой момент. И в середине лета, бывало, внезапный дождь переходил в мокрый снег.

Мы уважаем местные обычаи, и духи гор как-то послали нам скромный дар. Шёл мелкий дождь, было жутко холодно, и вдруг, не доходя с полсотни метров до седловины перевала, я нахожу солдатскую фляжку, лежащую среди камней. Толик Данилов, большой специалист по этой части, определил, что в фляжке находится «чача» – самогонка на винограде. И когда холодные потоки с прохудившегося неба уносили последнее тепло наших тел, кто-нибудь произносил заветную фразу: «Что-то меня колотит…», и огненные воды из фляжки возвращали жар жизни нашим душам.

На Шумакских источниках в полную силу проявляется славная бурятская традиция – отмечать важные места какими-либо памятными знаками. Множество ручных подделок украшают источники. Некоторые имеют определённо культовый характер, как, например многочисленные мельнички на ручьях с минеральной водой, другие отражают технический прогресс – деревянные модели самолётов и вертолётов, и множество просто дощечек с благодарными надписями Шумаку. Здесь я прочитал такую надпись: «У бурятских унтов перед подошвы изогнут наверх, чтобы при ходьбе не повредить землю-матушку». Этому нужно учиться. В духе древних традиций буряты одушевляют природу, и эта добрая традиция заражает многих посетителей этого места, которые также оставляют здесь плоды своего творчества.

Кого только не встретишь на Шумакских источниках! Но самого удивительного человека я встречал здесь в 80-м году. Это был художник из г. Курган, у которого, после перенесённого клещевого энцефалита, были парализованы обе руки. Пальцами ног, на наших глазах, он раскладывал этюдник на земле и, стоя на одной ноге, брал пальцами другой ноги карандаши и делал наброски будущих картин, которые завершал уже дома, используя специальные приспособления. Этот искалеченный человек поражал своим жизнелюбием, с юмором рассказывая о затхлой атмосфере множества больниц и домов для инвалидов, в которых ему довелось побывать, и с восторгом оглядывая пики вокруг Шумака.

Большинство посетителей осуществляет процедуры незатейливо, с кружкой в руках неторопливо прогуливаясь от источника к источнику и пробуя из каждого понемногу. «Вода сама свою болезнь найдёт» — объяснил нам принцип такого лечения пожилой бурят. Так же поступали и мы. И обязательное купание в радоновом источнике. И сбывались пророческие строки Книги книг о «водах, омывающих корни твои», и мы выходили из источника обновлённые, сбросив с себя усталость тяжёлых переходов, и готовые к новым туристским свершениям.

Но хватит лирических воспоминаний. Продолжаем сбор информации. Снизу, один, с собакой, пришёл крепкий, коренастый ангарчанин. С Аршана шёл 6 дней. В распоряжении москвичей – пять. Но зашёл он на месяц, естественно, рюкзак его, по объёму, да, пожалуй, и по весу, напоминал холодильник средних размеров. С таким рюкзаком даже коренастые быстро не пойдут.

На следующий день – день, когда надо было принимать окончательное решение – снизу, то есть, с Аршана, подошли ещё двое, из Улан-Удэ, один молодой, второй ему в отцы годится. На источники пришли на седьмой день. Они первый раз в серьёзном походе. Их рассказы о трудностях тропы вдоль Шумака и Китоя полны эмоций, а выводы категоричны: в пять дней мы не уложимся. Но когда «первый раз» – всё воспринимается в максимальных тонах. Почему-то вспомнилось из одной из песен А. Малинина: «А на том берегу было всё в первый раз…».

Ромас и Андрей настроены решительно: идём вдвоём. И тут во мне прорвалось решение, которое, видимо, давно вызревало где-то внутри: я с вами. И дело не только в том, что я «тысячу» лет назад проходил этот маршрут, и не в том, что для меня, в отличие от москвичей, Саяны – почти «дом родной». Это решение давало надежду на адреналин, на авантюру в исходном, позитивном, смысле этого слова. И как гора с плеч: сомнения отброшены, начинаем сборы.

Естественным было решение максимально облегчить рюкзаки. А сэкономить на весе оказалось возможным, в основном, за счёт продовольствия. Экономить взялся Ромас – мастер по приготовлению вкусных блюд в любых полевых условиях, в чём я имел возможность неоднократно убедиться. Ромас подошёл к решению проблемы радикально. Готовим полноценный ужин только два раза, всё остальное – ну очень скромные перекусы: чуть-чуть копчёной колбасы или сала, несколько сухариков и чай или кофе. Знал бы я, во что это обернётся…

После обеда выходим. Провожать нас пошли Марио и Андрей Вокуев. И – о, удача! – Андрей до священных скал Хуухэйн-Хада взялся нести мой рюкзак. Я мгновенно решил не возражать. Скалы экзотичны, священны, а значит, популярны, соответственно, и тропа до них в достаточно приличном состоянии. Посетители Шумакских источников ходят сюда регулярно. Вот и в этот раз, навстречу попадается большая компания экскурсантов, преимущественно молодых.

После недолгого отдыха и фотографирования у священных скал прощаемся с Марио и Андреем и двигаем дальше, к Китою. Шумак устремляется вниз, втягиваясь в каньон, а мы поднимаемся вверх, набирая высоту. Тропа приобретает более суровый характер, склоны становятся более крутыми, распадки более глубокими. Тропа петляет по крутым склонам, спускаясь в глубокие распадки, из которых вновь долго и нудно выбирается наверх, чтобы вновь спускаться в очередной распадок. Лес редкий, преимущественно лиственничный, хотя нередко встречается и кедр. Уже спелые кедровые шишки то и дело попадаются на тропе, пополняя наш скудный рацион. Густой подлесок из багульника, карликовой ивы и берёзки иногда полностью скрывает тропу. Несмотря на крутизну склонов, тропа часто заболочена, что, впрочем, является обычным явлением для горно-таёжного ландшафта.

Шумак глухо шумит где-то далеко внизу. В какой-то момент выходим на открытый очень крутой, местами скальный, склон, по которому пробита слабенькая тропка. В случае дождя здесь могут быть сложности. Да и сейчас неприятно. В случае срыва на этом крутом и голом склоне, метров двести длиной, переходящем в отвесные стены каньона Шумака, задержаться будет практически невозможно. Проходим его медленно, тщательно выбирая место, куда можно поставить ногу.

Но, наконец, выходим к маленькой, уютной площадке, как раз на одну палатку, над стометровыми отвесными стенами каньона. Небольшое кострище, а рядом, в неглубоком распадке ручей с кристально чистой водой, образующий небольшой плёс, метра два шириной. Марио наверняка попробовал бы в нём искупаться. Но мы суровые мужики, нам не до лирики. Ромас готовит горячий ужин №1: рожки с тушёнкой. Разгружается, блин…Ночуем.

День второй.

Мои московские друзья – большие любители подискутировать на всякие темы при каждом удобном случае. Да и я не против обсудить любые – а почему бы и нет?! – темы. Но проблема то не в этом. Особенно удобным временем для дискуссий им казалось время утренних сборов, а время для нас было решающим фактором. Пришлось вносить поправки в технологию дискуссий, и время на утренние сборы прилично сократилось.

И вновь, вверх – вниз. И вновь долго-долго карабкаешься вверх, чтобы обойти глубокий, переходящий в пропасть, распадок, или гребень со скальными сбросами, а потом спускаешься по крутому склону, или гребешку, вниз, чтобы оказаться от начала подъёма в точке, расстояние между которыми, по прямой, можно было бы пройти минут за десять. Спасение от утомительного чередования подъёмов-спусков в размышлениях о девственной природе, в которую ты погружаешься весь, и теряется «связь времён», и путаются мысли «об умершем и о живущем, о прошлом и будущем, и о том, что было прежде прежнего, и о том, что будет позднее позднего, и о тех временах, когда вода стала водой, и о тех днях, когда земля получит имя земли, как заповедано в Книге Судеб» (это из бурятского эпоса «Гэсэр»), и ты уже ощущаешь свою слитность со всей Вселенной… Хрясь! Спружинившая ветка несильно, но, всё же, ощутимо, хлещет по лицу, возвращая к реальности.

Пару раз вновь встречаются ну очень крутые, без деревьев, за которые, при случае, можно зацепиться, склоны, обрывающиеся в каньон Шумака. На одном из них недавно прошёл оползень. Следов тропы практически нет. Идти приходится предельно осторожно.

Иногда теряем тропу, как на этом оползне, или когда тропа завалена буреломом. И тут нас безотказно выручает одно из чудес современных цифровых технологий, хорошо знакомых Андрею, обладателю «Гаджета Всезнающего» (лично я-то, от современных технических чудес бесконечно отстал). Он достаёт свой гаджет, включает какую-то всезнающую программу и сообщает: «Тропа 20 метров ниже точки, на которой мы стоим». Я не верю, мне кажется, тропу надо искать выше. Но идём вниз, через 20 метров выходим на тропу.

Периодически пересекаем ручьи, потрясающе красивые, стремительно падающие по колоритным, из разноцветных пород, ущельям вниз, в каньон Шумака. Некоторые из них приходится бродить, но броды несложные. На одном из них останавливаемся на обед. Чай, по кусочку колбасы и несколько сухариков. Ещё день и на брючном ремне придётся пробивать новую дырку. Я впрочем, да, похоже, и Ромас тоже, не против. С завистью (белой!!) поглядываю на спортивную, поджарую фигуру Андрея.

Нас обгоняют два молодых парня. Их цель – дойти до Аршана за два дня и они правильно экипированы: кроссовки, шорты и маленькие рюкзачки. Ничего лишнего, никаких «зеркалок» и штативов. Провожая их взглядами, одобрительно обмениваемся мнениями: «Молодость! Спортсмены! Здоровый образ жизни! Однозначно не курят, и скорее всего, не пьют (в смысле, алкоголь)». Они быстро скрываются за очередным перегибом рельефа и больше мы их не видели.

Ближе к вечеру тропа спускается в расширившуюся долину Шумака. Каньон остался позади. Китой близко. Через болотину и несложный бурелом из чахлых стволов выходим на берег Шумака, надеясь дойти до Китоя галечно-песчаными косами. Косы были, да короткие, сменяясь невысоким берегами, густо заросшими чахлым лесом. Зашедшее солнце поставило вопрос ребром: надо ночевать. И хоть до Китоя (а за ним вздымаются ввысь синие хребты Китойских гольцов) остаётся меньше километра, останавливаемся на одной из песчаных кос. Дров здесь великое множество, а толку: по раскладке сегодня ну очень скромный ужин: по кусочку полукопчённой колбасы, несколько сухариков и чай. А для чая много дров не надо. Всё, спим. Сны снятся про обильные пиршества.

День третий.

Утром (чай, по кусочку колбасы и несколько сухарей), теперь уже полностью доверившись «Гаджету Всезнающему» Андрея, через бурелом чахлого леса и засыпанные песком и мелким гравием русла временных проток, возвращаемся на тропу.

Здесь влажно, как, впрочем, и на протяжении всего маршрута, но уже не так высоко (над уровнем моря) а значит и не так холодно, да и глубокая долина хорошо защищает от холодных ветров, и конденсирует дождевые и снеговые осадки. Видимо поэтому смешанный лес чувствует себя в этих местах великолепно. Многие лиственницы, ели, кедры, берёзы и осины впечатляют своими гигантскими размерами. Тропа петляет по этому первозданному лесу, иногда среди огромных камней, поднимаясь на террасы, или спускаясь почти к Китою.

Ближе к обеду подходим к Билюте. Билюта перед впадением в Китой вполне серьёзная река. Мощный поток бешено скачет в широком и крутом русле по крупным глыбам, делая брод без специального снаряжения невозможным. Но когда-то, ещё в прошлом веке, сотрудники спасательной службы (пусть каждый, проходящий этим мостом, не забудет произнести им слова благодарности!) смонтировали через Билюту подвесной мост. Я проходил его в 1979 году. Он по-прежнему в хорошем состоянии.

Переходим по очереди, фотографируя друг друга. На правом берегу реки рыбак. Пообщались. Их трое, старинные друзья, с Красноярска, зашли с Аршана в эти дикие места порыбачить.

По тропе, среди гигантских, разной формы, скал, поросших мхами и лишайниками (а в трещинах – кустарники и чахлые стебли кедров и берёз) выходим к стоянке красноярцев. Уютная поляна на берегу Китоя, возле одного из главных порогов Билютинского каскада. На гигантской глыбе над ревущим потоком – металлическая пирамидка. Памятник погибшему туристу. Сорок лет назад пирамидка уже стояла.

Дежурный красноярец приглашает попить чаю. Чая много, можно пить без ограничений – в нашей команде ограничения неизбежны в связи с маленьким котелком – да и обедать пора, и мы достаём сало и сухари, наш обычный обед. Предлагаем красноярцу, он, явно из деликатности, не отказывается. Я, с внутренним отчаянием (а на лице – приятная улыбка), наблюдаю, как он съедает несколько кусочков потрясающе вкусного (спасибо, Галя!) сала, часть из которых могла бы достаться мне.

Их маленькая компания – типичные романтики. Приехать из Красноярска, идти несколько дней через перевал и многочисленные брода, по не самой комфортной тропе, чтобы просто порыбачить в среднем течении Китоя! Много рыбы отсюда в Красноярск не увезёшь.

Спрашиваем про двух парней, спортсменов, явно ведущих здоровый образ жизни. – «А, да, проходили, вчера, ближе к вечеру. Подходили, спрашивали закурить. Но у нас никто не курит».

Более чем скромно перекусив, прощаемся с красноярцем (Галино сало он явно заценил!), и устремляемся к Ехе-Голу. Тропа, среди негустого леса, петляет между огромными скальными нагромождениями, иногда далеко уходя от Китоя. В какой-то момент в глубокой впадине, напоминающей кратер вулкана, видим колоритное озеро. Оно излучает вековечную тишину. Андрей немедленно устремился вниз, следом поплёлся и я – нельзя же было упустить возможность посмотреть, как в этом, отшлифованном безветрием, водном зеркале отражаются склоны, покрытые курумниками и скальными утёсами, поросшие редкими, искорёженными временем, деревьями.

Наконец тропа спускается к Китою, и некоторое время мы идём по гравийно-песчаным косам, стараясь не пропустить место, где тропа вновь выходит на склон. Уже вечереет, когда мы выходим к мощному прижиму. Идти через прижим или искать место для ночёвки здесь? В график мы уже не укладываемся. Андрей вступает в контакт с «Гаджетом Всезнающим». «Гаджет» сообщает: до «кемпига» (так «Гаджет Всезнающий» обозначает стоянки, где есть кострище и можно поставить палатки) 893 метра. Мы уже хорошо знаем, что прижим на Шумакско-Китойской тропе – это «жесть». Лично у меня сил нет. Об обеденном сале не осталось даже слабых воспоминаний. Но сильное отставание от графика чревато неприятными последствиями. Решение единое и категоричное – идём за прижим.

Что такое «прижим» на Китое? Это когда тропа (а ты буквально ползёшь по ней), или что-то похожее на тропу, карабкается по очень крутому склону, когда под тобой до ревущего потока 15-20 метров обрывов, иногда отвесных, (не 200, как на Шумаке, конечно), когда ты вынужден тщательно продумывать, куда поставить ногу, и ищешь выступ или трещину в скале, или дерево, или хотя бы клок травы, за которые можно уцепиться; это когда ты сползаешь в очередной распадок, или буквально подтягиваешься на руках, чтобы из него выбраться, а за спиной у тебя рюкзак. Но всё однажды кончается в этом единственном и прекрасном мире…

Наконец, уже в сумерках, спускаемся на просторную стоянку на берегу Китоя. Высокие, просто гигантские, осины устремляются к темнеющему вечернему небу. Привычные бивачные работы. Каждый знает, что он должен сделать. Ромас готовит шикарный ужин №2 (и последний за весь переход от источников до Аршана): гороховая каша со шкварками из сала, 50 грамм (последние) из фляжки, чай и несколько сухарей. Никогда не думал, что гороховая каша может быть такой вкусной.

В полумраке уходящие в темнеющее небо длинные стволы осин, под-крашенные отблесками гаснущего заката, вели почти неслышный, на фоне рокота Китоя, разговор. Но – спать! Немного «трёпа» и спим. И тишина, всегда, именно в палатке, такая умиротворяющая, накрыла мир и закрыла мне глаза. Парадоксально, но постоянный и далеко не слабый шум Китоя, не мешал погружению в тишину.

День 4-ый

Сверяться с «Гаджетом Всезнающим» вошло у нас в привычку. «Га-джет» сообщил – до Ехе-Гола 1650 метров. Мы не возражаем. Быстрые сборы, символичный завтрак, ритуальные фразы и – в путь! Немного вдоль китойских проток, по песчано-галечным косам, внимательно осматривая правый склон, чтобы не пропустить место, где тропа уходит вверх, обходя очередной прижим. А вот и тропа! Поднимаемся на высокую террасу и вскоре выходим к Ехе-Голу.

Ехе-Гол стремительным потоком по округлым валунам скатывается к Китою. На левом берегу Китоя, за деревьями, видны крыши турбазы, но там тишина. Возле тропы потрёпанный временем щит с услугами и расценками: ночлег, баня, пиво…Мои спутники начинают дискуссию: — «О баня! О пиво!..». Я высматриваю возможность брода. Выше по течению река разбивается на протоки, но это выше, а у нас график трещит.

Но и здесь, в основном русле есть небольшие, более широкие, а значит и более мелкие, участки потока, без больших валунов, которые во время брода могут быть опасны, да и воды немного. Бродим, небольшой отдых, и в путь. Вскоре выходим на тропу вдоль Федюшкиной речки. Теперь только вверх, к Аршанскому перевалу.

По ходу подъёма делаем две недолгие остановки. Одна – уже привычно скромный обед. Долго ли вскипятить на костерке литр воды для чая? Ну и конечно, по паре кусочков сала (ах, красноярец, блин… Мог бы деликатно отказаться), да несколько сухариков. А в подперевальном цирке устраиваем шикарный полдник. Здесь созрел, как раз к нашему приходу, отменный урожай потрясающе крупной черники. Мы лежим, обирая все кустики, до которых может дотянуться рука, затем чуть переползаем, объедаем следующий участок, и опять переползаем, и опять. Здесь ночевать бы. Да график, и в желудке сосёт, а в рюкзаках… Организм-то черникой не обманешь. Всё, на перевал.

Здесь я вновь проиграл «Гаджету Всезнающему». Временные дождевые водотоки в гравийно-песчанном грунте цирка промыли некое подобие тропок. Меня упорно тянуло в следующую седловину, но «Гаджет» был неумолим: тропа на перевал здесь. И оказался прав.

Выходим на перевал. Первым, естественно, Андрей, молодой и дерзкий, затем Ромас, наконец, выползаю и я. И окунаюсь в потрясающее небесное волшебство.

Влажный воздух поднимался из Тункинской долины, формируя мощные кучевые облака над пиками Аршан и Броненосец, и дальше, над всей цепочкой гор, разделяющих Тункинскую долину и верховья Белокопытки и Архута. Заходящее солнце подсвечивало эту облачную армаду, создавая непрерывно меняющуюся разноцветную феерию. Солнце пробивалось сквозь облака над самым горизонтом. Его последние лучи освещали надвигающиеся тучи, которые давали отражённый свет, и эта гигантская, светящаяся завеса заливала горы. В разрывах туч небо, до самого горизонта, насыщалось густой синевой, на фоне которой, раскрашенные оттенками от бледно-розовых до пурпурных цветов, величаво проплывали кучевые облака.

Смотреть на это можно бесконечно, но ночь близка, а нам ещё лагерь ставить. Спуск с перевала несложный, и на первой же поляне, на границе леса, находим следы старой стоянки с кострищем. Ставим палатку и готовим более чем скромный ужин (по кусочку колбасы, чай, несколько сухариков). Утешает мысль, что объедаться перед сном вредно. В глубоких сумерках любуемся силуэтом горной панорамы, в которой главенствует Трёхглавая. И спать.

День 5-й

Ближе к утру по палатке забарабанил дождь. Мы не стали связываться с костром, да и наши запасы продовольствия были практически исчерпаны. В палатке собрали рюкзаки, одели, у кого какие были, дождевики, сняли палатку и в путь.

Дождь шёл достаточно уверенно, да и мокрые кусты добавляли влаги, и я, не имея надёжной «непромокайки», быстро промок. Впрочем, это было неважно. Аршан был близко, мы быстро теряли высоту, и мысль о скором завершении маршрута согревала лучше сухой одежды. Да и движение, привычное движение по тропе, здесь хорошо набитой, согревало.

Тропа в тайге, в горах, это нечто особенное. Я – не автомобилист, я не знаю, что испытывает водитель автомашины, выезжая с «убитой» грунтовки на шикарное шоссе. Но мне хорошо знакомо чувство окрылённости, когда после всякого горно-таёжного бездорожья попадаешь на хорошо натоптанную тропу. Откуда не возьмись появляются силы, в душе – ликование, и ноги сами несут тебя, и ты летишь… Ну, это метафора, конечно.

Мы (в смысле, я, я же проводник) промахнулись с переправой на левый берег: тропы равноценны, Андрей не стал рисковать гаджетом – дождь. Всё равно вниз. Промах не принципиален. Выходим на гигантскую стоянку – видимо отсюда ходят на пики по правому борту Кынгарги.

Но тропа вскоре исчезает, выходим к прижиму. Брод на левый берег, уже ниже Левой Кынгарги, неизбежен – там классическая тропа. Кынгарга в этом месте широкая, а значит неглубокая, и дождь. Всё равно мокрые. Не-смотря на равномерные потоки с небес, уровень воды в реке пока небольшой, и те пять или шесть бродов, которые нам предстоит пройти, естественно, соблюдая все меры безопасности, особой сложности не должны представить. Так и оказалось. Иду первым, за мной парни.

Мощный сель, сошедший несколько лет назад с левых склонов ущелья Кынгарги, в некоторых местах изменил рельеф, а наводнения смыли практически все мосты. Мощный выкат селя слева, дальше прижим. Примерно здесь обычно был мелкий брод или бревно на другой берег. Теперь просто брод. Ну и бродим.

Какое-то время быстро (переодеться бы в сухое, да перекусить!) пробираемся по небольшим прижимам и гравийно-песчаным косам, и упираемся в прижим, который мне сразу не понравился. Прижим крутой. Гигантские глыбы, под которыми надо проползать, а дождь идёт, и в какой момент под твоей ногой поползёт грунт (а может и эта самая глыба), который тебе казался надёжным, непонятно. Предлагаю бродить на левый берег. «Гаджет» молчит – дождь. Бродим.

Метров через 200 мощный прижим. Конечно, можно заняться скалолазанием, но на это способен, похоже, только Андрей. А на правом берегу, как и положено по «закону подлости», поросшая лесом терраса. Но здесь бродить невозможно, русло завалено гигантскими глыбами. И вдруг видим: на правом берегу, по прижиму, который нам показался непроходимым, не идут, конечно, а ползут, но всё-таки ползут, парень и пара девушек. Без рюкзаков, правда. Недолго материмся и возвращаемся. Вновь бродим. Вроде уже привычно, но Ромас ступил неудачно, я вижу, он пошатнулся, бросаюсь, протягиваю руку, он хватает, всё, все на берегу. Понятно, он и сам бы вышел. Но подстраховка никогда не мешает. Ползём на прижим. Вроде и мелочь уже, но как они надоели, а тут ещё и дождь, и грязь….

К счастью, добрые люди установили подвесной мост у последнего брода, который мог оказаться сложным. Когда мы подошли к этому мосту, одинокий мужчина натягивал крепёжные троса. Я мысленно поблагодарил его.

Поднимаемся на перевал «Дураков» (странное название) и вот он, перед нами, Аршан, конечный пункт маршрута. Мы успели.

Подведём итоги. Два раза по полдня, и три полноценных дня, итого, весь маршрут от Шумакских источников вдоль Китоя и до Аршана занял 4 дня. Далеко не рекорд, но и мы не марафонцы!

А вскоре и дождь перестал. И когда подъехали наши товарищи, мы были уже переодетые, поевшие поз и похлебавшие бухлёра, а потом ещё поевшие поз, и ещё, и нас слегка штормило.

Б. Чечет Фото автора